- Объем сделки невелик, но прибыль приличная.
- Паша. Я не верю Толику. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
- Что делать? Отказаться? - спросил Паша.
- Зачем? Сам говоришь, что прибыль приличная. Ты мне вот что объясни - как этот гой вдруг стал вдадельцем химкомбината?
- Не комбината, а всего лишь одной линии по расфасовке стирального порошка, - поправил меня Паша.
- Пусть линии, но как этот лох саратовский, пьяница и бабник умудрился заполучить даже эту линию? Если объяснишь, я не пошлю тебя в Саратов. - Да очень просто, - ответил Паркет, - за бабки.
- Которых у него никогда не было. Вспомни. Мы его еле вытащили в Ереване, когда он завис там с коньяком.
- Дело-то прошлое, - не унимался Паркет.
- Бойся, Паша, дураков и пьяниц, а Толик живой экземпляр этого племени. Так что собирайся на Волгу. Приедешь "по-тихому". При погрузке зацепишь пару упаковок порошка и там же, на комбинате, сделаешь экспресс-анализ. Я уверен - он нас кидает.
- А ты, - догадался Павел, - вместо водки отправишь ему минералку. Так?
- За что я тебя люблю, Паша, так это за полет мысли. В твоей работе есть поэзия фармазона.
Через три дня Пакет позвонил из Саратова:
- Ты как в воду глядел. Он гонит нам туфту. Все бумажки у меня, вылетаю первым рейсом.
- Когда он отправит вагоны?
- Думаю, что сегодня вечером, - ответил Парет. - Здесь уже больше делать нечего.
- Возвращайся, - разрешил я, - пора нашего друга напоить минеральной водой.
После разговора с Паркетом я позвонил в фирму "Мила" Ирине Алексеевне Захаровой. Эта ледяная красавица уже оборвала мой телефон: "Где порошок? Где порошок?"
- Здравствуйте, Ирина Алексеевна.
- Наконец-то вы пояаились Владимир Андреевич. Где мой порошок?
- Ваш голос для меня слаще музыки Моцарта, а ваш порошок в вагона...
Она перебила меня:
- Мне не до шуток. У меня кредит и щелкают проценты. Когда я получу товар?
Я представил ее взлетающие губы, и во мне проснулось желание.
- Не позднее конца недели.
- Хорошо. Звоните в любое время, как только вагоны прибудут на станцию.
Она положила трубку, а я потянулся за сигаретой. Об этой бабе ходили по городу разные сплетни, но я не знал ни одного самца, который бы ее покрыл. Муж-лопух кромсал аппендиксы, а она "делала бабки", но не более того. Меня тащило к ней, как магнитом, и глаза ее зачаровывали до беспамятства. "Получишь, получишь порошок, и не только ... - подумал я, прикуривая вторую сигарету. - Кредит ты брала в "Олимпе" через свою сестру Вику - любительницу финских бань и "групповухи". Всем сестрам по серьгам, и "Олимп" мой".
Паркет, не заезжая домой, сразу из аэропорта приехал ко мне.
- Вот! - Он бросил на стол документы. - Эти суки грузили дерьмо вместо импортного порошка. Я сделал шесть проб из разных ящиков - везде туфта.
- Толик сам залез в петлю. Отправляй ему минералку, но чтоб было чисто.
- О*кей, - согласился Паша, - завтра же все устрою. А что делать с водкой?
- Двинь ее за полцены, а деньги переведи в Дом ребенка. Ну, в тот, где слепые дети.
- Ты не меняешься. Столько бабок уже отгрохали на твою блажь.
- Сколько б я ни блажил, Паша, все равно ты пропьешь больше.
- Да ладно, - усомнился Паркет, но бяло видно, что ему комплимент по душе. Пить он умел и любил.
За эти дни я всего раз виделся с Еленой. Она часто звонила мне в офис, но кроме "да", "нет" ничего от меня не слышала. И на концерте в филармонии сидела, как статуя, и лишь с последними аккордами оркестра коснулась моей руки и прошептала: "Лучшего способа испортить мне настроение не придумал бы никто другой".
На следующий день я отправил ей альбом репродукций Модильяни с надписью: "Живопись - это жизнь, а моя жизнь - это любовь к тебе".
Саратовский гость объявился неожиданно, и не один. Два громилы с мордами кирпичного цвета сопровождали его, не отступая ни на шаг. Как я ни готовился к этой встрече, он все же застал меня врасплох.
- Толик! Сбрось пар. Поезжай в гостиницу, искупайся, почисть зубы и ляш отдохни. Я вечером к тебе приеду. Один, один! Успокойся и не телебонь. Я же сказал, что приеду.
Его придурки стояли молча, огромные, как столбы ЛЭП, и глупые, как куры.
- Ты, паршивый козел, меня кинул! Да я тебя и в рот и куда хочешь! - орал Толик и тушил дешевую сигарету об стол.
Моя рука потянулась к ящику, где лежал пистолет, а он продолжал орать, брызгая вонючей слюной алкоголика: