- Я из тех ворот, что и весь народ, Гена. А ты вот откуда? Из стада, которое испоганило Россию, превратило ее в "коммуну", народ в быдло. До сей поры, я уверен, партбилет таришь в матраце. А, Гена?
- Тарю! Ну и что!
- Так что же ты, сука, народное добро продаешь за пачку "зеленых"? Не стыдно детишкам в глаза смотреть?
- Не продал бы я, продали бы другие.
- А! Другие! А ты тоже хочешь от ломтя укусить? Или как?
- Не получается у нас разговор, Владимир Андреевич, а жаль.
- Короче, что ты хочешь?
- Жить! Жить по-человечески! Ты приехал с портфелем бабок и швырнул их на стол, как бумагу газетную, и я хочу. Так же хочу.
- А плел мне про советскую школу. Гена, я тебя, дорогой, еще по телефону выкупил и всю вашу межпуху. Я поручу тебя Паркету, а он найдет тебе место.
- Паркет? - спросил Гена. - А кто это?
- Большой человек. К его приезду приготовь вагон баб и море водки, только тогда ты ему понравишься, понял?
Он смотрел на меня недоуменно и не знал - верить или нет.
- Дождь не кончается. Поеду я, Гена, домой. А ты бросай свою контору и займись заводом. К приезду Паркета чтобы вся информация была в одной папке. Усек?
Он закивал головой. От распирающей его радости слова застряли в глотке, только кадык сновал по шее, а слов не было.
Я разбудил Ирину. Пока она плескалась в ванной, спустился вниз и предупредил Стаса о нашем отъезде. В гостиной было убрано, в вазах стояли цветы. Из боковой двери вышла женщина средних лет в синем халате.
- Здравствуйте, Владимир Андреевич!
- Здравствуйте. Вы кто?
- Я здесь и директор, и завхоз, и уборщица, и все-все. Я одна. А вы наш новый хозяин?
- А где все? - спросил я.
- Уехали еще утром. Их всех Геннадий Федорович разогнал. Сильно ругался, они и разбежались по домам.
- Как вас величать?
- Клавдия Антоновна Паршина. Я уже здесь восьмой год.
- Спасибо вам за ужин и за все спасибо. Работайте. Через неделю приедет мой помощник и уладит все вопросы. До свидания.
- До свидания, Владимир Андреевич!
На обратном пути, в сгущающихся сумерках, в тепле салона, я уснул. Сказалась бессонная ночь. Во сне привиделось уже забытое: московский дворик, сиреневый и пахучий. Она в белом, моем любимом платье, с глазами медовыми и алыми губами, чуть припухлыми и такими сладкими. Было ли это? Со мной ли?
А дома пустая квартира. Записка из прошлого "Не буди!", сигарета в одиночестве и крепкий кофе. Пытался прикинуть резульат моих последних фанансовых операций, но цифры смешивались, наползали одна на другую, получалась белиберда.
Незаметно, в хождении из угла в угол по квартире, прошла ночь, а утро наступило уже зимнее, холодное, нелюбимое. Поехал на корт. Час стучал в стенку, пока не пришел пацан и не предложил мне "оттянуться". Новое поколение - новые слова. Парнишка оказался молодец. Он гонял меня со знанием дела, и я сдал ему партию. И странно, был доволен. В офис поехал в хорошем настроении.
Записку Лены не читая сжег в пепельнице, а после бутербродов и кофе вызвал Паркета. Он мне больше часа рассказывал о своем детище - ресторане, обещая открытие на Рождество.
- Ну,а ты как съездил? - спросил Паша, устав от своей болтовни.
- Теперь поедешь ты. Завтра созвонись с "Милой". Захарова в курсе, оформишь документы, а потом махнешь на завод. Помнишь посредника? Геннадий Федорович! Он будет тебя ждать. Нечаева оставишь на работе - он мужик правильный, а остальных - на твое усмотрение.И еще: на даче завода наведи порядок. Они там бордель устроили, а дачка неплохая. В общем, разберись по-хорошему. Я на тебя надеюсь
- А при чем Захарова?
- Я оформил договор на ее фирму, теперь нам надо завод у нее выкупить, переоценить в январе и под его залог взять в "Олимпе" кредит.
- Так "Олимп" уже пустой, - удивился Паша.
- Еще не пустой. От этой сделки "олимпийцы" не откажутся, а деньги я им привезу из Москвы.
- Из Москвы? - с большим удивлением спросил Паркет и полез в карман за платком. Пот лил с его лысины.
- Да, Паша, из Москвы. И поедешь за ними ты. К Вадиму.
- Да у тебя крыша едет, шеф.
- Как он купил тебя, так ты купишь его.
- Ты опять за старое? - обиделся Паркет.
- Старое, новое - это бизнес. Он клюнет на вагон порошка, а второй вагон отдашь "Миле".
- Как отдашь? - Паркет устал уже за утро удивляться.
- Даром, Паша. Даром!
- Ну дела! - вздохнул Павлик.
- Дела у прокурора, а у нас делишки. И чтоб до Нового года все сделал. Зима будет снежная, суровая.