дскажут.
Проходящая мимо девушка объяснила мне как пройти к Первомайской Роще, и я, поблагодарив её, пошёл дальше. Слава Богу, это недалеко от меня! Ну, как недалеко: три километра — и я на месте. Но для меня это пустяк, потому что я ходил и не в такие дали. Если, к примеру, вспомнить леса за речкой Албаши, то там другая история — тридцать километров вдоль реки и пятнадцать в ширину. Я там частенько гулял со своей собакой, представляя себя настоящим лесником, а своего лучшего друга-пса — непоколебимым Мухтаром.
До Рощи я следовал пробежкой, не обращая внимания на усталость в ногах: за сегодняшний день я находился достаточно, плюс таскал тяжёлые вещи, поэтому слегка и подустал от всего. Но я не делал широкие шаги, а потому и не сбил дыхание во время бега. Мимо проходящие люди со странным взглядом косились на меня, но я не обращал на них никакого внимания и двигался дальше. Когда перебегал через широкую дорогу, едва не угодил под машину, но мне повезло — успел отскочить в последний момент и рвануть прочь, пока водитель не выбрался из машины и не устроил мне взбучку.
Прибежал я очень вовремя и как раз столкнулся лицом к лицу с Аней. Девушка была одета в синие джинсы и коричневую кожаную куртку с мехом на воротнике, а вокруг её шеи был обвязан чёрный шарфик. На её голове была шапка с бубоном, и когда она делала шаги, он забавно качался из стороны в сторону.
Аня была ошеломлена, когда узнала, что весь этот путь я преодолел с помощью пробежке, и улыбнулась. Её приятно удивило, что я спешил, дабы не опоздать и успеть вовремя. Там же мы обменялись приветствиями в виде «Давай пятюню» и сразу же пошли в Первомайскую Рощу — в парк, где на входе были разные карусели (закрытые) и небольшая детская площадка с широким фонтаном, а дальше уже шли деревья. Тут было мало народу, что оказалось нам на руку. Уверен, Аня тоже не хотела никакого столпотворения, и мне это было по нраву. Нормальные люди бы, конечно, предпочли бы встретиться в более людном месте, но, а кто сказал, что я нормальный? Я просто человек и Аня, по видимому, точно такая же. Изгои-отшельники по-другому смотрят на те места, где очень мало людей и очень много тишины. Они эти места очень любят.
Сначала мы говорили после долгой разлуки (телефонные разговоры не шли в счёт), а потом нас прорвало на искренность. Я рассказал Ане о своих «приключениях» в Новоминской, что произошли со мной за эти две недели. Рассказал про одногруппников своих, с которыми жесть как кровно враждовал; о своих прогулках в безлюдных местах под дождём; о своём холодном молчании и прочем-прочем. Я очень хотел поделиться с ней всем тем, что накопилось у меня в душе. И очень хотел послушать всё то, что накопилось у неё.
Аня принялась за рассказ. Пока я был в Новоминской, она поругалась с родителями и полностью погрязла в учёбе. Снова её дни стали такими же мрачными, какими и были до знакомства со мной. Девушка, в свою очередь, тоже слышала насмешки со стороны и издевательства, и пускай она в классе была круглой отличницей и имела твёрдую пятёрку в журнале, поставленную автоматом. Очередной повод для насмешек случился во время разговора с какими-то девчатами. Аня решила уйти к окну, к своему излюблённому месту, но её окликнули трое девчонок. Все они разговаривали очень вульгарно, без капли скромности, на весь коридор орали матом и не стеснялись рассказывать свою интимную жизнь в мельчайших подробностях. С этими же вопросами они докопались и до Ани, но Аня заявила о том, что её интимная жизнь — это её личное, и что на подобные темы она просто не желает разговаривать. И с этого началось масштабное унижение: ей в спину кричали: «Шлюха! Тварь! Шалава! Проститутка!», причём кричали это очень громко, чтобы привлечь к себе внимание других парней, но Аня никак не отреагировала на провокацию, направившись в библиотеку и просидев пару часов там. С родителями ей пришлось долго ходить на ножах и, как я понял, Аня не особо дружит со своими предками. Из её слов я узнал, что отец у неё довольно-таки важная шишка в Краснодаре, а мать работает то ли переводчиком, то ли менеджером крупностроительных филлиалов (я так и не врубился, но переспрашивать не стал), а сама она — единственная в семье дочь. У неё нету ни брата, ни сестры. Даже друзей нету нормальных — только вульгарные, высокомерные и лицемерные личности, с которыми Аня натянуто общается и только потому, что так ей велит отец с матерью. Господи, как же я её понимаю! И меня поражала её стойкость: произойди что подобное в моей жизни, я бы давно сорвался с цепи и убежал бы в лес, чтобы жить одинокой жизнью волка.
После рассказа меня мучила дикая злоба по отношению к тем, кто так грязно выражался в сторону Ани. Почему? Почему они оскорбляют человека только за то, что он не хочет говорить о подобном? В чём причина-то? В том, что человек скромен и чист помыслами? Поганые твари! Я всегда ненавидел таких и продолжу ненавидеть до конца своих дней, ибо это настоящий позор для них. Человек, который как шлюха, раздвигающий ноги перед всеми только для того, чтобы всем нравиться — конченое дерьмо, которое и уважать-то незачто! Потому что он никогда не будет интересен как личность, зато полезен в плане «разрядиться» для удовольствия. Тьфу! Мерзость!!!
— Да всё в порядке, — улыбнулась Аня и покачала головой. — Я не обращаю на подобные темы внимания. Я просто знаю, что когда-нибудь это закончится, и я смогу обустроить свой домашний уют уже сама. А ради этого можно вытерпеть всё, что угодно. Тебе так не кажется?
— Дежавю! — тихо промолвил я, тупо глядя в тёмный сквер, в котором не было видно ничего. — Такое чувство, что ты умеешь читать чужие мысли и умело озвучивать их.
— Ну, извини! Просто твои мысли оказались ну слишком интересными.
Девушка подмигнула мне, и я ответил ей улыбкой.
— Кстати, Ань, мне бы… хотелось извиниться.
— За что? — удивилась девушка, не понимая меня. — Ты мне ничего плохого не сделал.
— Ну… Как раз-таки сделал… Ну… Ты только не подумай ничего плохого обо мне, просто… Я… Я следил за тобой, вот.
И замолчал, краем глаза глядя на девушку и пытаясь прочесть её эмоции, что у меня совершенно не получалось. Аня посмотрела куда-то вдаль и замолчала, а именно это сейчас очень сильно меня убивало. Я понимал, что поступил не совсем хорошо, но у меня были весомые мотивы для этого. Я же следил за ней не для того, чтобы затащить куда-нибудь и изнасиловать. Не для того, чтобы чисто посмеяться над ней. Мне просто хотелось понять, как она ведёт себя, когда меня нет рядом.
— Прости, — виновато промолвил я, опустив голову. — Я просто хотел был увериться в тебе. Хотел узнать тебя настоящую. Когда мы купили те диски, я долго думал над тем, что ты мне сказала. Это абсолютная правда, и я с тобой согласен, но… Мне никогда такого не говорили, вот я и… растерялся. Я следил за тобой, чтобы узнать, как ты ведёшь себя без моего присутствия. Я думал, ты начнёшь о случившемся рассказывать всем и вся, будешь трещать по телефону и говорить об этом, а потом смеяться надо мной. Прости, я повёл себя как настоящий идиот. Я просто не знал, как принять то, что произошло.
Аня не смотрела на меня и продолжала молчать. Я всегда любил тишину, но в этот момент мне очень хотелось, чтобы её нарушил хоть какой-нибудь звук. Чтобы она не разгоняла кровь в жилах и чтоб не стучало так громко сердце в груди. Чёрт, да я волнуюсь как маленький ребёнок…
— Хи-хи! — после длительного молчания Аня, наконец, улыбнулась и тихо, но звонко, рассмеялась. — И это всё?
Я немым взглядом уставился на девушку и теперь инициатива молчать оказалась в моихх руках. «И это всё?» — как это понимать?
— Ох, Артём, я тебе уже говорила: нет ничего такого в том, что парни смотрят девчачьи мультфильмы, — с улыбкой сказала Аня, повторяя то, что когда-то мне сказала. — Когда я это говорила, я не имела в виду: «Смотри-смотри, а я над тобой посмеюсь за твоей спиной». Вот вспомни про тот диск с сериалом, который ты покупал для своей мамы. Разве это плохо, что женщина смотрит мужские фильмы?
Я кивнул, соглашаясь с ней. Ведь в том, что моя мама действительно любит боевики, нет ничего такого. Что там действие основанно на главном герое, а не на главной героине. И правда!
— А насчёт слежки — в этом ничего такого нету. Когда ты сказал, что следил за мной, я ненароком подумала нехорошее, а тут — всего лишь хрупкое желание убедиться в том, что над тобой не посмеются. Артём, ты и правда забавный человек! Но что натолкнуло тебя на эту мысль-то? Тебе кто-то сказал об этом?
Я отрицательно покачал головой.
— Тогда что?
Нет, такое я точно сказать не смогу, это не в моих силах… Я же просто умру тут со стыда.
— Артём…
— Ну… Я тебе отвечу на твой вопрос, но позволь тебя кое о чём спросить… — я неуверенно кашлянул в кулак и продолжил: — Почему ты становишься весёлой, когда я появляюсь? Вот как сегодня: ты была грустной, но стоило тебе узнать, что звоню я, как ты сразу же повеселела. Та же картина была и в школе, когда мы ушли в яблочный сад. Почему? Ведь не потому, что я неместный и мне можно улыбаться без причины.
— Ты прав, Артём, я с тобой согласна, — ещё лучезарнее улыбнулась мне Аня, чем ещё больше разбивала во мне уверенность в себе. — Причина у меня очень убедительная и внушающая. И она очень-очень важная! Не существуй её, и сейчас бы рядом с тобой стоял кто-нибудь другой, но только не я.
Вот теперь я заволновался ещё больше. Даже ладони вспотели от волнения. О чём это она? О какой такой причине? Что я уже успел сделать такого? Я сглотнул, проглатывая скопившийся в горле ком волнения и постарался посмотреть в её лазурного цвета глаза…, но у меня не хватило решимости.
— Н… Назови её.
Девушка улыбнулась ещё ярче и похлопала ресницами, после чего принялась мне объяснять то, что я хотел услышать:
— Артём, дело даже не в том, что ты неместный или одет не так, как другие, — с улыбкой говорила Аня, следя за моей реакцией. — Вспомни наше знакомство. В определённый момент я сломалась и дала волю слезам, чем только посмешила остальных; ты же не постеснялся чужого мнения и, даже никого тут не зная и не обращая на чужой менталитет, подошёл и протянул мне воду. Вроде бы и не сделал ничего такого сверхъестественного, но в тот момент я была очень сильно ошеломлена. Потому что в этой школе ко мне никто не подходил, чтобы помочь. А когда я ушла, ты, небось, подумал, что я обиделась на тебя…
Да, всё так и было. Я тогда решил, что сделал ей ещё больнее своим поступком и оставшийся путь до Дворца Спорта думал над ним.
— Нет, не обиделась. Я просто… растерялась от случившегося. Как и ты сейчас, я не знала, что мне сказать или чем облагодарить того, кто не прошёл мимо меня. Когда ты подошёл, я подумала, что ты будешь смеяться с моих слёз, наслаждаться оттого, что мне больно. А ты сделал то, чего я не ожидала — поддержал меня и честно высказал позицию насчёт случившегося. И тогда я поняла, что не одна такая несчастная, что есть такой же человек, с которым я до боли похожа. В тот момент ты совершенно не улыбался и был хмур, но твои глаза так и лучились добром и беспокойством за меня. Ты выделялся среди других не по одежде, а по характеру и мировоззрению. Вот именно это и стало той причиной, которая породила во мне добрые мысли и чувства к тебе.
Я не шевелился и без всяких жестом и движений слушал девушку, но у меня почему-то тряслось левое колено. И я не знал, почему…
— В тот день я только и думала о тебе, — продолжала говорить Аня. — Это был первый раз, когда я не сделала уроки, вместо этого просто пробыв в своей комнате в полном одиночестве и погрузившись в свои мысли. Как и ты, я не могла поверить в произошедшее со мной, думала, что всё это — галлюцинация и что я просто переволновалась… Но на следующий день, придя в школу, я заметила на окне ту самую бутылку воды, которую ты мне протянул. И поняла, что всё это было мифом и что человек, который, не зная меня, проявил ко мне доброту, существует. Тебя я увидела мельком — ты стоял в коридоре и смотрел в чужой кабинет, видимо, выискивая кого-то. А я ведь за твою помощь тебя никак не отблагодарила. И поспешила догнать, боясь, что ты куда-нибудь уйдёшь.
Девушка вздохнула и посмотрела на меня с улыбкой.
— Вот и вся причина, которая заставляет меня почему-то улыбаться и забывать про всё плохое. Ты не сделал мне ничего плохого, поэтому всё, что связано с тобой, вызывает у меня лишь радостную улыбку на лице. И чем чаще мы разговаривали, тем больше я привязывалась к тебе, как к своему первому и, пожалуй, единственному другу. Вроде и времени с нашего знакомства прошло мало, но ты уже мой лучший друг, Артём. И я уже не представляю свою жизнь без такого тёплого, доброго и искреннего человека, как ты. А теперь твоя очередь отвечать на вопрос.
Если честно, мне сейчас было не до ответов. Будь я сентиментальным человеком, я бы давно уже расплакался от услышанного и кинулся бы её обнимать. Мне никогда таких добрых и тёплых слов не говорили. Я мог предугадать по поведению человека большую часть того, что могу услышать от него, но… Я и не мог представить даже, что мне когда-нибудь скажут что-то подобное. Даже в своём воображении, представляя какую-нибудь пару, слова не были настолько мягкими и нежными, которые словно касались хрупкой души бархатными пёрышками и гладили её. Никто бы так не смог красиво сфальшивить и ни у кого бы не получилось повторить так… ласково то, что сказала Аня. Ни одна актриса! Ни одна певица! Вообще никто!
Во мне как будто бы что-то ёкнуло и разлилось внутри. Что-то в один момент изменилось и обратило время в ход другого русла. Нечто, не поддающееся логике и науке.
— Артём, — Аня протянула руку к моему плечу и осторожно потрясла меня. — Артём, ты в порядке? Тебе плохо?
— Н… Нет, н-наоборот… — заикаясь и ещё не совсем полностью придя в себя, ответил я. — Я просто… просто растерялся.
— Ты меня напугал! — выдохнула девушка и повторила сказанное: — Так что там с ответом? Нет, если ты не можешь это сказать, не нужно себя заставлять. Я тебе и на слово поверю.
Ну уж нет. После таких нежных слов только самый законченный подонок может промолчать и просто кивнуть. Лично я больше сдерживаться не могу. Мне трудно сохранять маску хмурого лица и быть в некотором роде непоколебимым… Ибо это не так.
— Ты не поверишь в сказанное, но всё это — чистая правда, что я думаю о тебе… Я просто не смог поверить в то, что есть такой человек, который может не смеяться над тобой, а вместо этого просто протянуть руки помощи и поддержать, когда кажется, что ты натворил какую-то ошибку. Потому что я никогда не встречал такого человека, который даже в самой попавшейся ситуации для чёрного юмора, не стал смеяться с меня. И те слова, сказанные около магазина — они были слишком яркими и нежными, чтоб в них просто поверить. В тот момент я просто не смог принять реальное, ограничивая себя своим прошлым и… настоящим.
Больше не мог обходить то, что хотелось сказать ещё давно.
— Я не поверил тебе, потому что ты в моём понимании была подобно принцессе: не той, которая носит пышные платья и смотрит на всех с лёгкой ухмылкой, а самой настоящей принцессой. Той принцессой, которые существуют в детских сказках; который добрые и очень ласковые; которые искренные и загадочные. И я, полностью пропитавшись в суровой реальности, отказывался в это верить, боясь, что это — иллюзия, за которой кроются насмешки и враньё. Я до последнего не признавал подобного, но теперь у меня просто не осталось ни единного сомнения, чтобы попытаться возразить. Я долго закрывался в себе и не желал впускать никого в свой мир, боясь, что мне причинят ещё большую боль, чем прежде… Я ошибся! И я… Я просто не знаю, как выразить тебе мою благодарность за то, что ты есть. За то, что в тот момент подошла и предложила свою помощь. За ту доброту, которую я не видел прежде после того, как родилась моя младшая сестра. За то душевное тепло и искренние разговоры, проведённые перед сном и в свободное время. В мире существует целый сборник различных комплиментов, но даже их не хватит на то, что описать все мои эмоции и чувства. Всё закрутилось настолько бешеным вращением калейдоскопа сменяющих друг друга разноцветных ярких картинок, что у меня просто голова готова взорваться от переизбытка тёплых эмоций. Я следил… и даже в тот момент, понимая, что действую крайне глупо, осознавал, что мне… мне приятно находиться рядом с тобой. И что все мысли, которые рождались в моей голове со скоростью звука, когда я был в Новоминской — все они были только о тебе одной. Я… Я… У меня просто нет слов. Я никогда не умел описывать произнесённое, у меня нету такого таланта как красноречие. Я… Всё…
Фух, вот что значит «выложиться на полную». Чувствую, как сердце ходит ходуном и с бешеным ритмом прыгает туда-сюда, отдавая стуком в висках и приливая к голове больше крови, чем обычно. Даже дрожь в левом колене исчезла — ощущение, будто я что-то высвободил себя и обрёл полное душевное равновесие в своей душе. Словно сделал то, что должен был сделать за всю свою жизнь. Ощущение лёгкости и свободы вливалось в меня подобно питьевому сладкому соку через пищевод. Это и есть тот самый «Глоток Откровения», о котором пишут во многих любовных романах, да? Если да, то теперь я понимаю, почему персонажи этих книг всегда прикусывают нижнюю губу и прикладываю руки к груди. Теперь могу понять, почему они монотонно моргают и чуток опускают голову вниз, чтобы можно было вдохнуть много кислорода. Вкус «Глотка Откровения» я уже не смогу забыть. Он навеки останется со мной!
Аня опустила голову вниз, и волосы закрыли верхнюю часть её лица, а шея оказалась втянутой в плечи, будто девушка… пыталась что-то в себе перебороть. Даже в темноте, под кончиками светлых волос, ей не удалось скрыть яркий, аловатого цвета, румянец. Аня поджимала губы и… делала осторожные медленные шаги в мою сторону. Затем она аккуратно взялась пальцами за мой правый рукав, сделала последний шаг и… положила голову мне на грудь, уткнувшись в неё лицом. Я… Я ничего не мог понять. Происходящее было похоже на какой-то роман и совершенно не укладывалось в моей голове как реальность. Если это настоящая реальность, тогда мир точно в какой-то момент перестал вырабатывать постоянные изгибы плохого настроения. Планета — я уверен — сделала неверное вращение и сейчас пребывает в состоянии остановки. Это сон… да… нет… не знаю… Моё сознание больше не может принимать то, что я чувствовал когда-то давно. Как будто я и не переживал никогда боль от обиды со стороны или извечных предательств. Не смогу! Неосязаемый укол уже сделал своё дело. Сердце больше не болело.
— Прости… — тихо прошептала Аня, по-прежнему не поднимая головы и уткнувшись головой в мою куртку. — Мне будет ужасно стыдно, если я сейчас… я… я… посмотрю тебе в… глаза. Пожалуйста, постой на месте…
Я не знаю, что бы почувствовал адекватный нормальный человек, если бы всё это произошло именно с ним… Удивился бы, наверное. Но я ненормальный и уж точно неадекват. Я улыбнулся в ответ и кивнул… И даже совершенно не обратил внимания на то, что сейчас мои руки обнимали хрупкую девушку и прижимали её к себе.
— Не вопрос, — мягко улыбнулся я.