— Вы ведь живёте один, да?
— С кошкой, — отрицает Влад и направляется к холодильнику на кухне, желая заткнуть себе рот чем-нибудь и надолго.
— А кошка хоть раз размяла вам спину? — с вызовом спрашивает Юля, желая подчеркнуть абсурдность подобного. — Сомневаюсь. Вы даже повязку не сменили, хотя я говорила менять её через день, — включив «режим врача», она строго кивает на перебинтованный локоть.
— Я менял.
— По-вашему, я свой узел не узнаю?
Всё ещё прячась у холодильника, Влад закатывает глаза от её занудности.
— А мой массаж многие хвалят. И вам легче будет. Я даже денег не возьму, — усмехается Юля и замирает, чувствуя характерное давление внизу живота. Чашка чая была явно лишней. Обернувшись, Влад по смущённо-подавленному лицу быстро догадывается о заткнувшей ей рот проблеме.
— Вторая дверь слева, — он кивает на коридор вглубь дома и тактично отворачивается. Почти бесшумно Юля проскакивает в указанном направлении. Задумываясь о её предложении, Влад основательнее разминается и нехотя признаёт, что хороший массаж и толковая перевязка будут действительно кстати. В последний раз на подобную блажь он соглашался более века назад. И делала массаж именно Айа, чей талант словно передаётся из жизни к жизни, не меняясь. Прикрыв глаза, Влад кладёт руку на трапецию и вспоминает, как её руки по-особенному ходили по его спине. Сколько бы он ни пытался, никогда не мог повторить этих движений, хотя наизусть помнит неизменный порядок действий. Не профессиональных, разумеется, зато таких теплых и заботливых, а потому кроме неё он никогда никого не подпускал к себе.
В памяти Влада невольно всплывают робкие поглаживания Юли в клинике. Робкие, в то же время заботливые и неумолимо приятные, как бы он ни старался отрицать очевидного. Он уже давно не чувствовал такого наслаждения и в некотором смысле согласен на более полноценное исполнение той процедуры. Однако тогда он предаст Айю, а заодно собственные убеждения и хранящуюся тысячи лет верность ей. С другой стороны, если после исключительно медицинской процедуры ему станет легче, тогда события последних дней запомнятся ему чуть менее кошмарно. Наверное. Всё зависит от того, насколько в действительности будет хорош якобы восхваляемый массаж Юли.
Пока Влад терзается философским вопросом об измене, сама Юля в туалете придирчиво осматривает себя в зеркале, едва не тычась в него кончиком носа. Собираясь сегодня утром, она поставила задачу стать красивее обычной версии себя, но не переборщить, чтобы не было даже притянутого намёка на вульгарную девушку. Перед приходом к Владу она наведалась к Маше-писательнице. Той удалось скрыть мелкие недочёты её внешности и подчеркнуть достоинства, теперь Юля тщательно проверяет их: карие контактные линзы на месте, едва заметный макияж цел и нигде не потёк, а укладка всё ещё держит объём. Просто конфетка в красивой (но не вызывающей) обёртке. И кое-кому всё равно нет до неё дела. И это лишает её сил.
— А ну соберись! — бойким шёпотом приказывает Юля своему отражению в попытке придать себе сил. Она до сих пор не оказалась на улице, и это лучший показатель правильности её стратегии, как она считает. Может и не сразу, главное не спешить и устроить больше ненавязчивых встреч. И тогда у неё всё получится: Влад станет её парнем, она будет счастлива, да и он тоже. Их отношения избавят его от одинокого проживания в пустом доме, а её — от целого ряда проблем, начиная от мистической зависимости и заканчивая…
Юля понуро опускает взгляд, не в силах больше смотреть на бойкую и целеустремлённую соблазнительницу… Кого она пытается надуть тонной откровенной лжи и самообмана? Саму себя? После событий в ресторане она только и делает, что придаётся розовым фантазиям, хотя до встречи с Владом ни разу не интересовалась парнями, не ходила на свидания и уж тем более не целовалась. А тут впервые что-то ёкнуло в груди при виде очередного красавчика, и теперь она едва ли не совместную с ним старость в тёплых краях планирует. Признаваться больно, однако горькая правда известна Юле с самого начала — у неё нет ни шанса обойти загадочную Айю, по которой парень всей её жизни сохнет так же сильно, как и она по нему. А может даже сильнее. Ну и пускай. Она всё равно не сдастся, даже если Влад выставит её за порог, как случилось со всеми из «чёрного списка» до неё. Опять это самовнушение…
Успокоившись, Юля выходит из уборной и возвращается в гостиную, где к собственному удивлению находит Влада не за столом, а сидящим на диване и читающим инструкцию к обезболивающей мази. При этом лицо у него такое, словно он добровольно предал всё человечество, а теперь терзается муками совести. Перед ним на столике Юля видит полный набор для перевязки. Она думала о смене повязки, но благоразумно решила не давить на Влада ещё и этим. В итоге он сам проявил инициативу, и ей теперь не придётся уламывать его. Довольно улыбаясь, Юля подходит к нему и присаживается на стул.
— В общем, я согласен. Исключительно в медицинских целях, — больше для самовнушения проговаривает Влад и трёт глаза. — И только до тех пор, пока мазь не впитается. Ясно? — не поднимая на девушку взгляд и переворачивая инструкцию, спрашивает он.
— Да, конечно, — заявляет Юля, с интересом наблюдая за его поведением. За сосредоточенным чтением он прячет волнение, а то передаётся в руку, пальцы которой мнут бумажку. Быть может, массаж для Влада нечто большее, чем просто процедура, что-то интимное и даже личное? Если так, то неужели ему настолько больно, что он решил всё же переступить через выстроенную вокруг себя стену и позволить девушке прикоснуться к себе «исключительно в медицинских целях»? Бедняжка.
— Правда я нигде не могу найти дозировку. Её тут нет, что ли? — Влад нервно возвращается к началу инструкции и глазами проходит по более жирным заголовкам — никакого способа применения.
— Может, сначала я займусь локтем?
Оторвавшись от чтения, Влад смотрит на столик и кивает. Перевязка длится недолго, и уже через пару минут Юля завязывает аккуратный узелок. Пока она убирает мусор, Влад торопливо расстёгивает рубашку и грудью ложится на длинный диван, пряча полуобнажённое тело и утыкаясь лицом в сидение. Отвлечение с помощью перевязки или сторонними мыслями у него не вышло — кончики его ушей пылают от смущения и стыда. В голове так и вертится «пошутили и хватит», но произнести их вслух не хватает сил. Будь что будет, в конце концов, это всего лишь медицинская процедура — ни больше, ни меньше. Да и чего ему бояться какую-то девчонку? Не изнасилует же она его в конце концов.
Диван огромен, даже Юле нашлось место. Подсев на краешек как можно дальше от рельефной спины, она чувствует плавно накатывающее волнение, хотя надеялась, что перевязка отвлечёт её. Сейчас ей предстоит голыми руками касаться могучей и широкой спины, гладить её, разминать исключительно в медицинских целях. От таких перспектив сердце в груди словно переключается на следующую передачу и стучит ещё быстрее, ещё громче, чем парализует её на пару секунд. Из-за возникшей паузы Юле становится вдвойне неловко, отчего она мысленно проклинает себя за длинный язык. Массажа вообще в плане «Б» не было! Вот сейчас он психанёт, замуруется обратно в рубашку и больше ей не представится подобного, наверное даже уникального шанса. Поэтому Юля даёт себе мысленную пощёчину и, пока сама не передумала, выдавливает немного мази и пальцами тянется к самому массивному синяку.
В момент контакта между их телами словно выстреливает маленькая молния. Она незаметна глазу, эфемерна, а после неё оба вздрагивают, и холодная мазь уже кажется не такой и холодной. Каждый из них списывает свою и чужую реакцию на совершенно разные причины. И одновременно у обоих мелькает мысль, что вот теперь уже точно поздно отступать и нужно доделать всё до конца, а дальше видно будет.
— Ой, извини, — Юля отдёргивает руку, — тебе больно?
— Холодная.
Не услышав в его голосе ни намёка на раздражение, Юля продолжает начатое. Крепкие мышцы скованы и напряжены, отчего напоминают ей высеченный камень — идеальный и твёрдый. Немного осмелев, она делает движения размашистей, покрывает всю синюшную область и с большей уверенно втирает мазь, получая от такой простой процедуры массу эмоций. Если приводить параллели, каждую минуту процесса она сравнила бы с часом просмотра любимого сериала под пледом и с чаем в руках. И хотя Юля прекрасно понимает сильное преувеличение происходящего, она не может отрицать целое море получаемого наслаждения. Влад такой большой, сильный и суровый, а стоит ему оказаться в её руках, как моментально становится совершенно послушным, словно маленький ребёнок на приёме у страшного-страшного доктора. Будь они чуть ближе друг к другу, то она бы с радостью посюсюкалась с ним и даже подшутила, чем испортила бы всю серьёзность атмосферы. Ведь как бы Влад не ёжился и не притворялся, Юля видит — ему до чёртиков приятно происходящее, и он вряд ли потерпит разоблачения. Вот только ей самой жутко неудобно сидеть боком.