25.
В силу ли дурного воспитания или по другой причине, Истина предпочитает грубо сработанные мысли, мысли-жернова, размалывающие все, что попадается им на пути. Они – подкованные сапоги, которыми Истина стучит в ваши двери, – попробуйте не впустить ее! К тому же, людям это нравится, – именно этот грохот они, как правило, принимают за настоящее мышление. Другое дело – мысли-бабочки, мысли-эльфы, пляшущие и перелетающие с цветка на цветок. Свободные и неопределенные, они то вспыхивают, то гаснут, не заботясь друг о друге. Но стоит им заслышать солдатские сапоги Истины, как они сразу разлетаются в разные стороны, – как ни бывало! Да и как не бежать им от законченных форм и несмешанных красок, которые обрушивает на них Истина? В их мире все не так, здесь можно встретить лишь полутона, оттенки, намеки, меняющиеся перспективы. Похоже, они даже не называют себя мыслями. Что хотят они от нас? Вот ведь – что хотят! Хочет Истина, а маленькие пугливые эльфы даже не догадываются, что то, от чего они бегут, носит это имя и пишется с прописной буквы. Еще меньше они подозревают, что топот и шум – обязательные условия познания.
26.
ТИХАЯ МЕЛОДИЯ. Сорок лет Бог водил евреев по пустыне, прежде чем открыть им путь в обетованную землю. Впрочем, этот удел, кажется, вовсе не такая уж и редкость на земле. Похоже, рано или поздно, если и не все, то очень многие из нас попадают по чьей-то воле в безлюдные и безводные пески, где приходится плутать в поисках пропитания, спасаться от диких зверей, прятаться от палящего солнца. Другое дело, что в отличие от маленького народа, нам это вовсе не представляется чем-то значительным или ужасным. Большинство привыкает к пустыне и остается здесь до самой смерти. – Что проку в сказках? – спрашивают они, пожимая плечами. – Не лучше ли пойти поискать воду? – И верно. Ведь в отличие от древних, нам обетованной земли никто не обещал. И значит, правы те, кто никуда не торопится и не смотрит с тоской на север, ожидая какого-то сомнительного освобождения, какого-то чудесного вмешательства, разрывающего горизонты и обращающего время вспять. Время продолжает течь здесь по-прежнему и горизонты так же незыблемы, как и тысячу лет назад. Разве пустыня имеет границы? – Жаль только некого спросить: откуда время от времени доносится эта тихая мелодия, навевающая нелепую уверенность, что лучше умереть в пути – не знающим оглядки и прямым, как стрела – чем оставаться здесь, плутая среди камней и натыкаясь на собственные следы?
27.
О ПРАВИЛАХ ИГРЫ. Нет сомнений – следует честно играть с Истиной в ту игру, в которую она играет, и в которую заставляет играть и нас. Ведь она всегда говорит одно и то же: если ты последуешь вслед за мной, то легко сможешь достигнуть подлинного и последнего удовлетворения, ибо только я – исполнительница всех надежд, оставляющая за спиной все сомнения. – Что ж! условие кажется подходящим. Примем его. Впрочем, позаботимся и о своих интересах: не станем уподобляться тем, кто принимает на веру все подряд, рискуя попасть впросак. Ведь человек, который препоручил Истине и себя, и свою судьбу, теряет право выбирать: теперь он должен безропотно идти туда, куда его ведут, и останавливаться там, где остановился его проводник. Но тот, кто заранее обговорил условия, кто, стало быть, ничем не связан, – вот кто действительно играет до конца. Пусть воспользуется он тем единственным видом оружия, которое у него всегда под рукой, – пусть спросит, когда придет время вопрошать: «с какой стати?» С какой стати то или это? То, что внизу, и что наверху? То, что последнее, и то, что первое? При этом, он должен только честно выполнять правила игры: если он действительно удовлетворен, он должен остановиться там, где ему укажут. В противном случае, эта самоуверенная особа, боюсь, близка к проигрышу. Рано или поздно она выйдет из себя, и на твое очередное «с какой стати?» отрежет, скаля зубы: sic et non aliter.
Тогда с чистой совестью мы можем указать ей на дверь.
Впрочем, случается, и довольно часто, что Истина сразу начинает знакомство с нами с этого не терпящего возражения «non aliter». В этом случае мы вынуждены признать, что она, по крайней мере, поступает честно.
28.
ВРЕМЯ УЖИНА.
– Все происходит, как должно – говорит философия, корчась на раскаленной сковородке от боли.