Просто забудь…
Просто оставь…
Просто скажи…
Просто подними его валяющуюся у кровати футболку – ту самую, которая была на нем, когда ты в последний раз касалась его.
Просто начни.
Цепочка со стрекозой
Футболка все еще пахнет им. Его мылом. Одеколоном, аромат которого выдавал его, когда он подходил ко мне сзади. Он не успевал обнять меня за талию и коснуться губами щеки, как я уже расплывалась в улыбке. Я не подношу футболку к лицу. Не смею прижать к себе. Я бросаю ее в угол – она будет первой среди кучи других.
Видишь, Калеб? Я начинаю. Я начала.
Под футболкой лежат джинсы. С протертыми коленями и слегка потрепанными краями штанин. Ткань мягка и знакома на ощупь. Затаив дыхание, проверяю карманы. Я знаю, что лежит в одном из них, поэтому должна быть готова. Я не готова. Цепочка шуршит звеньями, холодя мои пальцы. И тут я ощущаю кое-что еще: запечатлевшееся в памяти тепло кожи Калеба, когда я вложила цепочку в его открытую ладонь.
Я сказала: «Пожалуйста, подержи ее».
Я сказала: «Пожалуйста, сбереги».
Он сунул цепочку в карман. Равнодушно. Поскольку все глазели на нас. Чтобы показать, что и не думает больше проявлять заботу. Во всяком случае, по отношению ко мне. Застежка на золотой цепочке сломана – я отдала ее такой. В кармане цепочка сильно запуталась, до узелков. Я надевала ее на каждый забег, хотя подобное не приветствуется. Прятала стрекозку-амулет под спортивную футболку, чтобы во время бега она не болталась. Я надевала ее на удачу. Это было своеобразным ритуалом, а мне сложно избавляться от въевшихся привычек.
Замок сломался на линии старта, когда я, растягиваясь, подняла руки над головой. Раздался неприятный щелчок. А тело и так напряглось в ожидании стартового выстрела. Я осмотрела толпу и нашла взглядом Калеба… Как всегда. Мне даже в голову не пришло, что на забеге ему больше нечего делать. Я этого просто не отразила. Не увидела в этом ничего необычного, охваченная приступом паники из-за порвавшейся цепочки и того, что состязание должно начаться с минуты на минуту.
«Подождите», – молила я, стремглав бросившись к Калебу, пока остальные бегуны занимали свои места.
«Пожалуйста, подержи ее».
«Пожалуйста, сбереги».
Он хмуро уставился на лежавшую в его ладони стрекозу, сжал кулак и убрал руку в правый передний карман своих любимых джинсов. Передернул плечами.
Как бы мне хотелось знать тогда, что я вижу его в последний раз. Я бы сделала все, чтобы запомнить его другим, не таким равнодушным. Он безучастно скользнул взглядом мимо меня, и ветер растрепал его волосы, бросив каштановые пряди на глаза и скрыв от меня их синеву. Эта картина выжжена в моей памяти и постоянно стоит перед внутренним взором.
Он ушел еще до окончания забега, наверное, вспомнив, что ему больше не нужно приходить на состязания ради меня. А возможно, по другой причине. Из-за дождя. Оброненного кем-то слова. Воспоминания. В любом случае, он ушел. Вернулся домой. Бросил джинсы на пол – с моей цепочкой в кармане. Переоделся. Переоделся от и до.
Калеб. Сбереги ее.
В комнате слишком тихо без него и скошенные стены словно давят. Мне хочется убежать отсюда, но я слышу, как внизу ругается его мама. Она ругается с тем, кого я знаю. Максом. Иногда его голос напоминает мне голос Калеба. Иногда, заслышав его, я не сразу вспоминаю: Калеба больше нет.
– Не надо ей здесь находиться, – говорит он. – Я же сказал, что сам это сделаю.
– Это сделает она, – раздается в ответ.
И я понимаю: это мое наказание.
Потрепанная бейсболка
Я убираю цепочку себе в карман, оставив джинсы на полу. Оглядываю груду коробок, выставленных мамой Калеба у стены возле двери. На дверной ручке висит бейсболка, зажатая сбоку коробками. В остальном комната не тронута, она точно такая, какой была в то мгновение, когда Калеб в последний раз ее покинул.
Я так ясно себе это представляю – то, что происходило в этой комнате тем полднем, – словно находилась тут рядом с ним. В окно стучит дождь, над головой жужжит вентилятор. Калеб переодевается, скидывая на пол футболку и джинсы. Наверное, он спешил, поскольку одежда так и лежит здесь, а он обычно не ленился убирать грязное белье в корзину, которая стоит в трех шагах от его кровати в шкафу. Затем он уходит. На узкой лестнице перепрыгивает разом через пару-тройку ступенек, отталкиваясь ладонями от стен. С Калебом всегда создавалось ощущение, будто он куда-то спешит.