– Она, наверное, сидит сейчас над газетой.
– Над газетой? – переспрашивает Макс.
– Школьной.
– Ты не могла бы показать, где она?
Девушка на секунду оглядывается в поисках друзей, затем пожимает плечами. Она заходит в здание школы, Макс пристраивается рядом с ней, а я – у них на хвосте.
– Она в том классе, видишь? – Дверь открыта, в коридоре стоит тишина. – Прости, я очень спешу.
– Спасибо, – благодарит Макс.
Девушка кивает. Меня она, похоже, даже не заметила.
Эшлин сидит в классной комнате одна. Перед ней стоит большой монитор, в котором отражаются и поблескивают ее очки. Это точно она. Те же длинные светлые волосы и безукоризненная осанка. Эшлин не замечает нас, застывших на пороге класса. Она ушла в свои мысли, зажав губами ручку. Я стучу в дверь, и Эшлин вздрагивает. Ручка выпадает изо рта.
– Я могу вам чем-то помочь?
Она не знает меня, но пытается понять, кем я могу быть. У нее в голове крутятся смутные догадки, и когда она встает, в ее глазах вспыхивает понимание. Тело напрягается, лицо бледнеет.
– Эшлин Паттерсон? – спрашиваю я, хотя знаю – это она. Я перекрываю ей выход, ощущая себя сильной и властной. – Мы приехали из-за Калеба.
Она качает головой, переводя взгляд с меня на Макса.
– Не знаю никаких Калебов.
– Я тебя помню, – говорит Макс. – Видел прошлой весной на игре. А она тебя видела на лыжной базе.
Эшлин в нерешительности снова переводит взгляд с Макса на меня.
– Слушай, – начинаю я, – мы просто ищем ответы. Я хочу знать, откуда ты его знаешь. Вот и все.
– Ты его девушка, – ровным голосом замечает она.
– Джесса, – киваю я.
– Сочувствую твоей утрате, – добавляет Эшлин и отводит взгляд.
– Откуда ты знала его, Эшлин?
– Поймите, я не хочу быть замешанной в это.
«Замешанной во что?» – думаю я. Но не могу же я вытрясти из нее ответ.
– Я всего лишь хочу выяснить, откуда ты знала Калеба. Я нашла твои вещи в его комнате. – По крайней мере письмо.
– Мои вещи? – удивляется Эшлин. – Но я никогда у него не бывала. – Она плюхается на стул, отчего тот с громким скрежетом сдвигается с места. – Я познакомилась с ним случайно, – сдается она, – когда он несколько лет назад пришел ко мне домой. Но у него я никогда не была.
– Однако он к тебе пришел?
– Да. На встречу с моим папой. Папа – адвокат по сделкам с недвижимостью и работает на дому. Калеб и его мама встречались с ним где-то раз в год, обсуждали финансовые вопросы или еще что. Я не знаю. Не важно. Мы были помладше, пару раз погуляли вместе. Но мы жили далеко друг от друга, и ни у кого из нас не было машины. – Она пожимает плечами. – Отношения… заглохли сами собой. Я тогда, конечно, попереживала из-за этого. Но такова жизнь. Мы были практически детьми. И отношения наши по большей части состояли из звонков и электронных писем.
– Ты никогда не посылала ему настоящих писем? Бумажных?
– Писем? – хмурится Эшлин. – Нет.
– И не просила повидаться с тобой?
– Нет. Ни разу. Наоборот, это он меня просил.
У меня падает сердце. Ненавижу ее ответ. Оказывается, это Калеб за ней приударял.
– Тогда почему ты сделала вид, будто не знаешь его? – спрашиваю я. – Сказала бы все как есть.
– Повторяю: я не хочу быть в это замешанной. Я сделала кое-что для него. Ничего из ряда вон выходящего. Даже не придала этому значения. Но теперь, когда Калеба не стало, не знаю… Если кому-то об этом станет известно, мой папа потеряет работу.
– Что же ты такого сделала?
Эшлин мотает головой. Не хочет признаваться.
– Я даже не поняла толком, что ему показала. Какие-то документы по его счету в банке. Решила: раз он уже видел их раньше, то в этом нет ничего плохого. – Она прикрывает рот ладонью. – Но теперь я уже ни в чем не уверена. Не знаю, что натворила. Несколько недель спустя Калеб погиб, и боюсь, все это взаимосвязано, хотя в этом нет никакого смысла. Я боюсь, что каким-то образом виновата в случившемся. – Эшлин закрывает лицо ладонями.
– Каким именно образом? – уточняю я несколько властно. Я зла, чувствую в себе силу и желаю получить ответы на свои вопросы.
– Скорее всего, никаким. – Девушка глубоко вздыхает. – Просто меня гложет чувство вины, потому что Калеб погиб, а он был моим первым парнем, и папе придется разбираться с кучей бумаг. Теперь понимаете меня? Я не хочу иметь с этим ничего общего. Не хочу в это ввязываться. Я отсылаю заявления в университеты, и мне не нужно, чтобы мое имя светилось в новостях. – Она указывает на компьютер. – Я изучаю журналистику. Последнее, что мне нужно, – самой послужить темой для новостей.