После очередного десятиминутного молчания, я спрашиваю у Макса:
– Это правда? Про его отца?
Его ладони напрягаются на руле.
– Мне он тоже сказал, что его отец умер. Эшлин может ошибаться.
– Угу, – соглашаюсь я, но сердце у меня не на месте. Чем больше я узнаю, тем больше понимаю, как мало знаю. Тем менее уверенной становлюсь в отношении всего, касающегося Калеба. Этот человек знал меня лучше, чем кто-либо другой, а я не знала о нем ничего.
Я ощущаю растерянность и отстраненность. Смотрю на Макса и думаю: а он на самом деле какой? Мы паркуемся перед домом Макса. Мне нужно пересесть в свою машину. Только бы Ив не видела ее здесь. Не хочу, чтобы она знала, что все это время я была с Максом. Я отмахиваюсь от этой мысли: такая вероятность слишком мала.
– Я тоже собираюсь туда зайти, – говорит Макс. – Не хочу, чтобы ты оставалась с ней наедине.
– Макс…
– Я не спрашиваю твоего разрешения, Джесса.
– И что ты собираешься делать?
– Пока еще не решил. Доверься мне, ладно?
После долгой паузы, во время которой он пристально смотрит на меня, ожидая ответа, я медленно киваю.
– Хорошо.
Мне очень хочется положиться на Макса, но я чувствую в его словах недосказанность. Калеб тенью стоит рядом с нами. Он столько всего скрывал, и я столько всего не понимала.
Я объезжаю квартал и останавливаюсь возле узенького дома Ив. Смотрю на него, пытаясь разглядеть призрак Калеба. Его мама ждет меня и открывает дверь, опережая мой стук.
– Где ты была, Джесса? – спрашивает она.
– В школе.
– Неужели?
В ее глазах странное выражение. Она видела мою машину у дома Макса? Скорее всего, да. Но я уже связана по рукам и ногам своей ложью, поэтому и придерживаюсь ее. Я что-то упускаю из виду. И это что-то может касаться любого. Я никому не доверяю и не хочу сболтнуть лишнего. Такое чувство, будто я иду по туго натянутому канату. Радует одно: вопросы отпадают один за другим.
– Ты почти закончила сборы, – замечает Ив.
– Да.
– За сегодня ведь управишься со всем?
Я напряженно киваю. Вот она, моя последняя возможность разобраться в случившемся, прежде чем все связанное с Калебом исчезнет навсегда.
Рюкзак со сломанной молнией
Первое, что я вижу, поднявшись наверх, – прислоненный к стене рюкзак Калеба. Его зеленое одеяло. Затем – Мию. Она сидит на его кровати и смотрит на меня так, словно я оторвала ее от какого-то занятия. Я тихо прикрываю за собой дверь, чтобы нас не было слышно.
– Мия, – шепотом обращаюсь я к девочке.
– Ты снова здесь, – отвечает она.
– Твоя мама просила меня собрать его вещи. Просила помочь ей. – Я сажусь рядом с ней, но она смотрит в сторону.
– Он и правда не возвращается, – говорит Мия. – Мама была права.
Сначала я молчу, неуверенная в том, правильно ли ее поняла. Потом мне приходит в голову, что она говорит о Шоне. Может, ей что-нибудь известно? Я спрашиваю еще тише:
– Мия, а что случилось с твоим папой?
– Он ушел. – Она отрешенно смотрит в незанавешенное окно.
– Я знаю. Но из-за чего?
– Они с Калебом поругались.
– Ты была здесь?
– Да. – Мия поворачивается ко мне лицом. – Это ведь из-за тебя. Они ругались все чаще и чаще. Калеб постоянно придумывал отговорки, постоянно торопился к тебе. «Мне нужно быть на забеге Джессы, – передразнивает она Калеба. – Я должен помочь подготовить вечеринку для брата Джессы».
– Подожди, что? Он так и сказал?
– Да. Твой брат тогда окончил школу. И Калеб весь день провел с тобой, вместо того чтобы приглядеть за мной и дать родителям отдохнуть.
– Он не… – Я обрываю себя. Не хватало еще спорить с девятилетним ребенком. Но Калеб не провел со мной весь день. Наоборот, он практически не присутствовал на вечеринке.
Мне вспоминается список его текущих дел, который я нашла на прикроватной тумбочке, и записанная в нем дата: двадцать второе. Я решила, что Калеб оставил себе напоминание о вечеринке Джулиана, но, может, я ошибалась. И в тот последний день он отказался сидеть с сестрой под предлогом, что идет на мой забег. Возможно, именно поэтому Калеб не рассказал матери про наш разрыв. Возможно, он использовал мое имя в качестве оправданий. Так куда же он каждый раз отправлялся?
– Мия. – Я наклоняюсь к ней, но в ту же секунду ее зовет Ив.
Девочка поспешно бежит к двери и вниз по лестнице. Я остаюсь одна. Меня слегка потряхивает. В комнате почти не осталось вещей. Только одеяло. Простыни. Прислоненный к стене рюкзак. Помнится, когда Макс искал в нем деньги, там мало что лежало: какие-то тетради, листы, ручка без колпачка.