– Позвони, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо?
Я киваю, и она застывает в дверях, будто почувствовав что-то. Но в конце концов решает не давить на меня, машет мне на прощание рукой и закрывает за собой входную дверь. Я тут же ее запираю.
Калеб все-таки кое-что мне оставил. Разделил со мной воспоминание. Показал дом, в котором вырос. Если бы у меня был адрес, я бы порылась в открытых источниках и разузнала, кто владел этим домом, когда Калеб был маленьким. А я едва помню название города.
Приходится лезть в электронную карту и вспоминать, где проходила игра Макса. Названия городов кажутся одинаково незнакомыми. Помню, там была платная дорога. А потом мы свернули с пути. Наверное, я смогу найти этот дом, если воспроизведу наш маршрут, воображая сидящего рядом Калеба.
По-быстрому приняв душ, чтобы проснуться, направляюсь к машине. На подъездной дорожке встречаюсь с идущим навстречу Максом. Он встает как вкопанный.
– Тебя не было в школе.
Макс пришел за мной, как я пришла за ним. Я бросаю взгляд на дорогу – убедиться, что за мной не следит Ив. Макс оглядывает мою сумку и ключи в руке.
– Куда собралась?
– Отыскать дом, в котором рос Калеб. Он возил меня туда один раз. По дороге на одну из твоих игр. Там произошел какой-то несчастный случай. Пожар, может быть. Если я узнаю адрес, то смогу узнать и нужные мне имена, а потом – ответы на свои вопросы.
Макс не приближается ко мне. Его слова преодолевают расстояние между нами.
– Составить тебе компанию? – спрашивает он.
– Мне бы не помешала помощь с маршрутом. Я толком не знаю, куда еду.
– Что это была за игра?
– Из серии плей-офф. Ваши противники были в черной форме. Вы обошли их на одно очко. Ты еще сделал хоум-ран[7].
Макс приподнимает бровь, и мне вспоминается наш последний разговор о бейсболе: в метро, где я сказала ему, что больше не слежу за играми. Ну да, слегка покривила душой.
– Я помню ее, – с улыбкой говорит Макс. – И знаю дорогу.
Мы едем по нужному шоссе, и я начинаю рыться в сумочке в поисках мелочи. Достаю монеты одновременно с тем, как Макс видит предупреждающий знак.
– Черт, платная дорога.
У меня прямо дежавю. Губы сами собой расплываются в улыбке. Я протягиваю Максу мелочь.
– Ну, это-то я запомнила.
К сожалению, это последнее, что я помню хорошо. Помню, как мы ушли с шоссе возле ромбовидного знака, и поэтому мы с Максом несколько раз поворачиваем не туда, возвращаемся на главную дорогу и едем дальше, ища нужный съезд.
– Тут! – восклицаю я, когда мы проезжаем мимо кукурузного поля и густеющего леса. – Сворачивай направо.
После этого я направляю Макса по наитию, по запомнившимся ощущениям, что местность становилась все менее населенной, оставленной и заброшенной. Вот та самая проселочная дорога, я уверена в этом. По моей указке Макс сворачивает на нее, и я вижу дом – отчетливее, чем в прошлый раз.
Покосившийся над крыльцом карниз. Опаленные, расщепленные по краям ступени. Трава, словно выжженная солнцем. Заколоченные окна и заросшая подъездная дорожка без почтового ящика, на котором был бы указан адрес.
Я иду в дом, словно во сне. Цифр, когда-то прибитых к адресной дощечке у двери, нет. Но они оставили отпечаток – он светлее остального дерева, потемневшего от времени. Семьсот тридцать четыре. Начало положено. Макс открывает электронную карту и читает название улицы:
– Брайер-Рок-роуд.
Тернисто-каменная дорога. Подходящее название. Его будто дали ей после всего случившегося здесь. Я толкаю дверь и становлюсь на том месте, где стояла с Калебом несколько месяцев назад. Но за это время я изменилась и поэтому решительно направляюсь к лестнице на второй этаж.
– Джесса, – зовет меня от входной двери Макс.
– Калеб был наверху, а я – нет. Мне нужно все увидеть самой.
Ступени скрипят и проседают под моим весом. Выдержат ли меня? Упираясь ладонями в стены с остатками цветочных обоев, дохожу до второго этажа. Передо мной темный коридор без дверей и половина обгоревшей стены. Наверху две комнаты в разных концах коридора. И ванная посередине, впереди меня. Дом пострадал не только от пожара, но и от дождя. В первой комнате я нахожу предметы мебели – обгоревшей, разбухшей от воды, испорченной. Остов кровати, полуразвалившийся комод. В комнате на другом конце коридора кое-где на обугленных обоях проглядывает синий цвет. Здесь остался каркас от лошадки-качалки и от детской кроватки.
Я представляю, как Калеб смотрит в комнату, стоя на этом же самом месте. Что он видел? Что понял? Мне пока недоступно. Неожиданно я ощущаю позади себя человека.
7
Хоум-ран – удар, после которого бэттер пробегает через все базы и возвращается в дом. Обычно достигается при ударе, когда мяч выбивается за пределы поля между штрафными мачтами.