― Твоя подруга Сильви тоже здесь. Ты ужинаешь с ней каждый вечер.
― Сильви, ― сказала она, как будто для перестраховки, но Ханна могла сказать, что имя как будто было незнакомым для ее языка. ― Сильви.
― Верно. Папино кольцо дома, в целости и сохранности. А я вернулась в свою старую комнату, присматриваю за домом.
― Он умер в прошлом месяце, ― пробормотала она.
Он умер шесть лет назад, но какой смысл говорить ей об этом? По мнению Дороти, она только что потеряла своего мужа, и ничто не могло изменить этого факта.
― Прости, мам. Должно быть, ты по нему сильно скучаешь.
Дрожащая правая рука матери дотронулась до обручального кольца и покрутила его. Ханна посмотрела на свой безымянный палец, прежде чем вспомнила, что на нем нет кольца.
Она была безработной, в процессе развода, жила в своей детской спальне, и заботилась о матери, у которой, похоже, даже не было дочери по имени Ханна. Черт, вот это она дает всем жару! Осуществила мечту. Убила хандру. Была лучшей версией себя.
― Кто-то, ― пробормотала Ханна, ― украл мои вещи.
Повторять слова за матерью было смешно. Кто-то же еще должен быть виноват, если она не могла понять, что случилось с ее собственной жизнью.
Но для Ханны это было не намного честнее, чем для ее мамы. Никто ничего не крал у нее. Ханна была здесь, в этом месте, потому что это ее выбор. Она была самая лучшая, черт возьми. Она заботилась о матери, которая провела всю жизнь, заботясь об остальных. В этом не было стыда. Ничего не украдено и не потеряно.
Ханна вернулась к своему роману и поняла, что понятия не имеет, что происходит с сюжетом, и загнула уголки нескольких страниц. Несколько минут спустя она сделала то же самое, прежде чем, наконец, сдалась и громко захлопнула книгу.
Несколько дней ее мать наслаждалась различными мероприятиями, организованными центром, а бывало, что иногда она боялась выходить из комнаты. У нее было два таких дня подряд, и Ханна чувствовала себя немного сумасшедшей. Когда дневная помощница постучала и открыла дверь комнаты Дороти, Ханна чуть не задохнулась от облегчения.
― Кори! Как твои дела?
Молодая женщина заулыбалась с искренней теплотой, которая заставляла Ханну чувствовать себя менее виноватой, когда уходила каждый день в пять часов вечера.
― Замечательно. Как сегодня поживает госпожа Дороти?
― Великолепно, ― солгала Ханна.
― Вы готовы принять ванну, госпожа Дороти?
Лицо ее матери исказилось, как будто она хотела начать протестовать, но через мгновение она кивнула.
Ханна встала так быстро, что ее книга упала на пол.
― Отлично! У тебя будет прекрасная ванна и хороший ужин, мама. Я вернусь завтра.
Когда она наклонилась, чтобы взять книгу, она быстро поцеловала маму в затылок. Деменция убрала ее запах тоже. Теперь вместо кондиционера «Суав» и жевательной резинки «Даблминт» ее мама пахла детским шампунем «Джонсонсбейби» и дезинфицирующим средством для больниц.
― До завтра! ― сказала на прощание Кори, когда Ханна быстро вышла из комнаты.
Ее мать ничего не сказала. Наверное, это даже к лучшему. Некоторые дни не были столь ужасны. В какие-то моменты она узнавала Ханну, даже если казалось, что она смущена тем, что ее младшая дочь так причудливо постарела.
Но, конечно же, сорок пять лет это не такая уж и старость. Скорее всего, большая часть жизни была еще впереди. Черт, да она бы успела превратить два своих неудачных замужества в целых шесть или семь, если бы постаралась.
Она не удосужилась скрыть горечь своей улыбки, когда прошла через передние двери центра по уходу и вышла в реальный мир. Тут она чувствовала себя человеком.
Глубоко вдохнув чистый, без дезинфицирующих средств, воздух в легкие, она побежала к своей машине. Чувство было ужасным на каждом этапе. Она не должна бежать от своей матери. Женщина была больна. Умирала. Это было настоящее страдание. Разочарование Ханны даже рядом не стояло перед лицом медленного, устойчивого упадка жизни ее матери.
Хуже всего было то, что ей некуда было бежать. Куда она пойдет? Вернется в свою старую спальню в родительском доме? Вернется к многомесячному разводу с мужем? К сортировке кусочков уходящей жизни ее мамы?
Она хлопнула дверью машины и, на мгновение, сжалась от удушающей жары. Бриз охладил майский полдень, но солнце было слишком ярким, вероятно температура в машине была близка к девяноста градусам. Ее тело впитывало жару, как будто она медленно замерзала весь этот день. Может быть, она упадет в постель, как только вернется домой. Двенадцать часов сна помогут зарядить ее достаточно, чтобы смело посмотреть в лицо завтрашнему дню.