«Пистолет? Тот ли пистолет, который я помню?»
– Ух ты! Пистолет? – выронил второй мальчишка металлическую машинку из рук. – Давай!
Александр наблюдал за ними и догадывался, – а вернее знал, – что сейчас произойдет. Все это походило на то, будто невидимая пелена, плотно окутывающая его память, немного приоткрылась, обнажив болячку, которая впоследствии длительное время не давала ему покоя.
Мальчик вынул из-под кровати картонную коробку, набитую всяческими игрушками, и достал из нее небрежно брошенный пластмассовый пистолет. Большим пальцем надавив на кнопку, утопающую в рукоятке, вытянул обойму, убедился, что круглые, пластмассовые желтые пульки на месте, вернул ее и уверенным движением передернул затвор. Щелчок – и одна пулька в стволе.
– Круто! – восхищенно воскликнул его друг. – А выстрели куда-нибудь!
– Хорошо, – улыбнулся тот, а глаза так и блестели. – Сейчас выстрелю.
И направил дуло пистолета на мальчишку.
– Эй! – в испуге выставил ребенок перед лицом руки. – Не в меня же, дурак! Убери! Убе…
И, не договорив, взревел, когда кругленький кусочек пластмассы, разорвав воздух, прижег участок кожи на его еще совсем хрупкой шее.
Саша выронил игрушечный пистолет и, подойдя к другу, присел рядом. Теперь и он был напуган.
– Прости, – промямлил он, – я думал, будет не больно. – А ведь до того как выстрелить, прекрасно знал, что больно будет, да еще как.
– Отстань! – обиженно оттолкнул его мальчишка. Вскочил и, потирая шею, опрометью выбежал из комнаты, удирая к себе домой.
И пускай уже через пару дней они помирятся и будут дурачиться вместе как ни в чем не бывало, однако на протяжении многих лет этот случай будет время от времени всплывать в памяти Саши, каждый раз заставляя его предаваться легкой грусти и испытывать уколы вины.
Александру вдруг захотелось остановить мальчишку, попросить прощения за себя – ребенка. Он развернулся и уже приготовился бежать за ним, однако внезапно все исчезло, будто кто-то выключил свет. И вот он вновь очутился в лодке. Он замахал руками, чтобы сохранить равновесие и не выпасть из нее. И кое-как ему удалось устоять.
С широко распахнутыми глазами Александр, совершенно дезориентированный, смотрел прямо перед собой. Ни комнаты, ни пистолета, ни детей – ничего этого больше не было. А круг с семеркой по центру стал полностью черным, и этот черный цвет был таким глубоким, таким бездонным, словно скрывал в себе целую вселенную.
На дрожащих ногах отступив к задней части лодки, Александр сел. Ему подумалось, что там, в черноте, ждет нечто такое, в сравнении с чем сгореть заживо – все равно что слегка прикоснуться к листу крапивы, а смерть – что подарок для того, кого безостановочно пытают десяток лет. Вопрос о выборе дальнейшего направления отпал сам собой. И все же для начала ему требовалось хотя бы немного, чтобы привести мысли в порядок и взять себя в руки.
Он закрыл глаза, обхватил колени и уткнулся в них лицом. С гулким биением сердца в груди думал о том, что столь явственно увидеть свое прошлое, услышать и почти что прикоснуться к нему – не каждый день ведь сталкиваешься с этим. Для чего он здесь? Кем или чем созданы эти своеобразные порталы? В чем их суть и какова цена временного возвращения в детство?
В мыслях по кругу проносились цифры, что его окружали. А цифры ли это витают в воздухе? Может, всего лишь бесформенные сгустки дыма, лишь отдаленно похожие на числа и оттого дорисовываемые мозгом в узнаваемое?
Александр поднял голову, когда вдруг его осенила догадка. Еще раз осмотревшись вокруг, он убедился в том, что действительно видит цифры. Но для того чтобы догадка, пусть и вопреки здравомыслию, имела под собой твердую почву, необходимо было проверить свою версию.
Весла, как бы странно это ни было, – хотя как такая мелочь может показаться странной на фоне всего происходящего? – преспокойно лежали себе на днище, и только влажные от соприкосновения с водой лопасти выдавали то, что совсем недавно их использовали по назначению.
Опустив весла в воду, Александр поплыл к желтому кругу и, приготовившись к не самым приятным ощущениям, – а он был уверен в том, что они повторятся, – зажмурился.
И вот он вновь будто бы камнем падал вниз, пролетал сотни метров, беспрерывно ускоряясь, но не было ни ветра, ни шума в ушах. А потом – глухой стук, – и он чувствует под ногами опору, а вокруг – шум и гам, какие-то голоса. Открыв глаза, он увидел, что стоит в большом помещении с выкрашенными в цвет морской волны стенами, вдоль одной из которых возвышались забранные решетками окна, и обложенным деревянными рейками полом. Мимо него то и дело пробегала ребятня – совсем еще дети, с виду не старше тринадцати лет. Они, как понял Александр, обратив внимание на раз за разом стучащий по полу оранжевый резиновый мяч, играли в баскетбол, кричали, перекидывали его друг другу, носились из одного конца помещения в другое, намереваясь то в одно кольцо попасть большим апельсином счастья (ему смутно припоминалось, что в средних классах кто-то – не исключено, что сам он, – так называл баскетбольный мяч), то во второе.