Деду, творческому человеку, привыкшему к свободному труду, претила колхозная жизнь и многие порядки советской власти. Иногда он по- своему критиковал ее: "У коммунистов Ж. широкая: всю папиросную бумагу на подтирку извели", - говорил он, свертывая цигарку из грубой газетной бумаги вместо нежной папиросной, которая куда- то
провалилась, как и многое другое - с приходом советов.
Если бы его высказывания дошли до властного уха, дед мог ока- заться на Соловках.
Он умер в 1935 году.
Дети деда приняли советскую власть и колхозы как данность, не исключая при этом надежду на обещанную маннонебесную будущность. А колхозная жизнь принялась еще и потому, что в хуторском единоличном хозяйстве приходилось работать, если не по времени, то по усилиям, больше. Там вся пахотная земля отвоевывалась у леса, да и труд на себя затягивал.
Мой отец, со временем, был избран председателем колхоза. Правление было в деревне Телегинской. Я его не видел неделями: он уходил, когда я еще спал, а приходил -уже спал. Выходные были редкими да и тогда дома он был не весь день: являясь членом партии, ехал или шёл в сельский совет на собрание - заседание. Одно время было: отец- председатель, дядя Василий - счетовод, тетя Настя - кладовщик. Это дало повод одной женщине- острячке сказать: - "Титов колхоз!"
В наших семьях было по ружью: у отца -пистонка, у дяди Тимы- переломка. Были две гармони: у отца - русского строя, у дяди Тимы- хромка. На гармони играли: отец, Василий и Тимофей, а уже позже и я. Знаю, что играл и дед, но я не слыхал его игры. Пожалуй, и игры отца - считалось, что семейному человеку в возрасте, это не к лицу.
Бабушка Агриппина- мать мамы смирилась с "неравным" браком и даже может втайне гордилась, что муж ее дочери руководит колхозом. Она не была лишена тщеславия. Когда в 1949 году я появился перед ней в офицерской форме: её глаза светились не только от радости встречи, но и гордости за своего внука. Бывая у нас, она всегда приносила какие-нибудь гостинцы: шанежки, вареные яйца.
Отец с мамой были очень привязаны друг к другу, и я не помню, чтобы они грубили между собой.
В 1933 году родился брат Николай; мне приходилось быть его нянькой. В мои обязанности так же входила поливка огорода водой из ручья.
Любимым занятием были походы за ягодами: земляника, малина, черника..
...Иногда по воскресеньям в виде праздничного завтрака мама пекла оладьи (колобы). Ели их горячими - с топлёным маслом, медом или , ягодами в сметане. Моей обязанностью было: пораньше встать и сходить за ягодами. Как-то раз мне не хотелось вставать, и попререкавшись с мамой, схватив посуду, я быстро, почти бегом, пошёл в поле.
Позднее я услышал, как мама кому-то говорит:
"Я поругала Мишу, а потом увидела как он побежал и думаю: может его нечистая сила потащила.
Каждую субботу в любое время года была обязательно баня.
...Мы с дядей Васей идём в баню. Ночь морозная, звездная. Останавливаемся, он показывает на белесую полосу в небе: " Млечный путь".
Кроме работы были какие-то и развлечения: зимой посиделки, куда собиралась молодежь: гармонь, пляски с частушками. Летом- то же, на свежем воздухе. Характерно, что выпивки при этом практически не было по экономическим и этическим причинам. Купить было не на что, а этика заключалась в том, что самогоноварение запрещено законом, и не было привычки к крепким напиткам. Если были какие-то семейные торжества, то варили не крепкую брагу, хотя бы на меду, а простое хмельное пиво от слова хмель, который выращивался почему-то, как правило, рядом с баней. Сквернословие решительно осуждалось.
Была популярной игра в шар. Шар изготовлялся из прочного бе- рёзового капа, берёзовые же палки - биты. Играющие делились на две команды: одна была в "поле", другая била по шару. Шар подбрасывался, очередной игрок битой должен был попасть в него. Полевая команда должна была, в свою очередь, подбить шар в воздухе: если это удавалось - команды менялись местами.
Отмечались праздники, как новые - советские, так и старые -христианские. Пожалуй, самым массовым и любимым была Троица, где-то уже в июне, когда расцветала наша северная природа,- и было тепло. Собирались в центре сельского совета Верхней Волманге. Так как кроме колхозников в гуляниях участвовали так называемые кадровики - рабочие лесопункта, то здесь шёл в ход и алкоголь и завязывались потасовки. Всё это - под непрерывные звуки гармоник и топот пляшущих. Плясали коллективно кругом, плясали соло. После целого дня, проведенного на шумном празднике, вечером еще долго в ушах звучат гармоники разных тонов.
Верхняя Волманга живописно располагалась на высоком берегу в месте слияния речки Черная и Белая, образующих реку Волмангу. Деревня состояла из двух десятков домов, в том числе зданий школы, сельсовета, магазина - единственного на все семь колхозов. От деревни Волманга до ближайших магазинов, лесного бездорожья было: в одну сторону 25 километров, в другую 35. В прочих направлениях простирались бескрайние леса без дорог. Да магазина хватало и одного, ибо основное население жило натуральным хозяйством: постоянными покупателями было не более десятка, получающих зарплату из бюджета. В короткое время существования лесопункта они пополнялись тремя десятками кадровых лесорубов. В В-Волманге была пекарня, почта и изба- читальня; располагались в отдельных помещениях частных домов. В нашем сельском совете культового заведения культуры, каким является клуб - не было. Очагом культуры являлась изба-читальня. Но отсутствие электричества мало способствовало её работе. В какое-то время в ней появился батарейный радиоприемник. Для местных жителей он был чудом, и по вечерам помещение набивалось школьниками и взрослыми, чтобы "послушать радио". Не узнать из него о новостях страны и мира, а именно послушать: таинственный треск, не очень похожую на человеческую- речь, звуки музыкальных инструментов.
Кинопередвижка являлась к нам из районного центра, может раз или два в год. Во всяком случае в детстве я посмотрел не более трех кино. Запомнил одно - "Земля". В те времена почта работала как швейцарские часы: по бездорожью за 100 километров районная газета доставлялась в любую деревню на следующий день. Пред войной из районного центра Опарино в В-Волмангу провели телефонную линию и установили на почте аппарат.
Вместо того, чтобы проводить праздник вместе со всеми, да и просто в выходной летний день я любил уходить в молодой березняк с топором, строить там шалаш и какое-то время проводить в нём, любуясь окружающим изумрудным морем листвы, неопределенно мечтая о будущем. Помню, что в будущем я хотел бы стать художником (об этом у меня имелись какие-то смутные понятия), или изобретателём (здесь я не имел никакого представления).
Вообще-то в предюности я был самонадеян, моё эго нашептывало мне: "Ты не такой как все, ты выше окружающих тебя". Это продолжалось до тех пор, пока я две недели не проучился в 8-м классе Опаринской средней школы, и окончательно испарилось в Тюмени, где голодно - холодная солдатская служба решительно нивелировала меня со своими товарищами по лиху: неотвязные мысли о насущном вытеснили всё.
Прошли годы. В учёбе, работе, различных занятиях "хобби", почти всегда мои успехи были выше средних, а часто и доминировали над коллегами.