Бран Тар привел узников, ему помогал Эдвард, виконт, мистер Лэнси и пастор Фрай, о котором здесь уже слагали трубадурские песенки. Он не обижался, раз услышав, как один из менестрелей напевает песенку о славном победителе ящера, что «...храбр был и ящера утопил...». Мистер Лэнси все еще в восторге был от обычаев подземного мира, от помпезной роскоши королевы, от которой глаз не отвести. И все были расслаблены и спокойны, кроме пастора, которому накануне пришлось исповедать соотечественников своего мира. С канцлером у них не заладился разговор, сэр Чарльз попросту выгнал наглого священника, а вот леди Шерон плакала в жилетку пастору, каялась в своих грехах и все еще хотела жить, но Фрай утешил ее святым писанием, и дама легла успокоенная его голосом. Напоследок, она попросила поцеловать его в щеку, и чтобы он не держал на нее зла за все, что она непредумышленно сотворила ему. Они расстались друзьями.
Но теперь его душу обуяла некоторая печаль, и если бы не светлый образ печальной Фрейлин, то Фрай мог наделать кое-каких глупостей во спасение леди Шерон. Но он стоял и сожалел о душе, которая имела шанс исправиться, но пошла по опасной дорожке.
Двух главных подозреваемых вывели первыми, остальных Филадельфия разрешила отпустить, заключив их под домашний арест, но этих она хотела видеть лично. Сэр Чарльз и леди Шерон были одеты в простые суконные наряды, но приведены в порядок, чтобы предстать перед судом в подобающем виде. Горделивой некогда шпионке одели косынку, и она теперь походила на прилежную послушницу, вот только выражение ее глаз хранило прежнее величие. Бывший канцлер смотрел на всех свысока, будто смеялся над этими людишками, что вознамерились судить его. Это он высказал открыто еще накануне.
Когда королева прибыла и взошла на свое почетное место, все стоя дожидались ее жеста, только тогда расположились на свои места; обычный люд приветствовал ее свистом и Филадельфия величаво всем помахала. Узников усадили на стулья с высокими спинками, привязав к подлокотникам запястья, так они не могли нанести вред венценосной монархине. Все выглядело очень благородно, вот только леди Шерон напоследок пустила слезу.
- Итак, ваше величество, - заговорил главный колдун, - перед вами те самые заговорщики, которые вознамерились вас похитить, но были остановлены силами моего отряда, - при этом подземные жители освистали горе-похитителей.
- Пусть расскажут мне, как хотели добиться с помощью моего бедственного положения удовлетворения своей корысти.
- Вам слово, Брэдли и леди Шерон, - Бран Тар отступил на два шага назад, чтобы не препятствовать в разговоре с королевой и ее узниками.
Графиня начала ерзать на стульчике под пристальным взглядом монарших очей, королева могла эффектно быть устрашающей, если считала это единственным способом выудить правду из ее вассалов, и даже теперь она сохраняла ледяное выражение лица:
- Мы виновны, ваше величество, - чистосердечно произнесла графиня, пытаясь не смотреть в сторону королевы, но подземные жители так ненавистно взирали на двух узников, что Шерон не могла взглядом отыскать себе местечко, пока ее взор не уперся в пастора, что так спокойно и печально на нее возвел очи.
- Говори за себя, Шерон, - грубо оборвал ее Чарльз, - это ты плутовка виновата во всем содеянном, я не имею к этому не малейшего причастия, хватило мне твоих «блеющих животных», которые безвольно привели за собой отряд, ты подставила меня.
- Чарльз, но это была твоя идея...
- Молчи, я ничего подобного не говорил, я не виновен, ваше величество, и прошу меня отпустить, а эту плутовку сжечь, как ей и положено.