ЧАСТЬ І. БИТВА С СОБОЙ
ГЛАВА 1. Посвящена семье Уэнсли
– Уверуешь ли ты, сын мой, в Святого Духа, что наделил тебя разумом?
– Уверую.
– Клянешься во имя Всевышнего, соблюдать все каноны церкви, нести слово Божье в
массы, соблюдать положенные догмы, почитать монархов Английских и взыскивать с
поданных положенную десятину.
– Клянусь святой церковью и крестом, отныне возложенным на меня, что буду
соблюдать постулаты церкви, нести слово Божье миру, проповедовать только истину
христианскую, проводить богослужение каждое воскресенье и изымать положенное.
– Тогда, сын мой, я объявляю тебя рабом Божьим, отныне слово святое несущим. Ты
должен четко придерживаться учений Англиканской церкви и не допускать проявлений
отступничества в положенном тебе приходе.
С такими назидательными речами, епископ Глостерский провел обряд
рукоположения новоиспеченного пастыря Фрая Уэнсли. Молодой человек, получивший
образование в Итоне, был выдвинут на дальнейшее обучение на доктора теологии, но в
последний момент отказался от заманчивого предложения. Мотивы он четко не мог
изъяснить, преобразовывая все в теоретические загадки. Но видимо, всему помешало
тяжелое денежное положение его семьи. Отец не мог ссудить достаточную сумму на
образование, и сыну – если он уж хочет чего добиться – надобно самому сыскать средства.
Приход мог бы обеспечить неплохой доход, если не вести жизнь расточительную, то даже
материнского наследства в три тысячи фунтов и годового дохода станет достаточно, чтобы
позволить себе дальнейшее образование и развитие. Фрай не был мечтателен, более
прагматик, хотя катахезисы соблюдал, не задаваясь вопросами и не углубляясь в
размышления. Он выбрал тот путь, который отказался принять его дядя, пустившись в
авантюрное плаванье по жизни.
Эта очень печальная страница в истории рода Уэнсли имела определенно пагубный
исход – дядя исчез, а два его брата впали в немилость графа Шеффилдского, за что
поплатились упущенными возможностями. Фрай рос в условиях ограничений, особенно,
свободного мышления. Второго такого авантюриста ни одна приличная семья не потерпит,
не говоря уже о семье Уэнсли.
Он не испытывал недостатка в знаниях. Старинная родовая библиотека деловых
справочников, хрестоматий и разного рода полезных талмудов, была к его распоряжению.
Но все легковесные истории, не несущие в себе полезных исторических повествований
либо нравоучительное послесловие, приравнивались к запретной литературе. Отец лично
уничтожил добрый десяток книг, вручив своим малым детям псалтырь да историю
Великобритании. У Фрая была сестра – премилая вертушка Мария. Пока что ее
беззаботный возраст семнадцатилетия не внушал девушке ничего горького и тяжкого, но
ведь отец не помышлял вывозить дочь в свет. Младший брат старика Уэнсли избрал стезю
преподавания, он достиг определенных высот, был назначен помощником декана, но выше
прыгнуть просто не мог. Преподавательская коллегия ограничивалась полномочиями, а в
столице его кандидатуру не рассматривали на должность декана, бумаги на получение
титула лежали в пыльном архиве. А всему виной был Эдвард Уэнсли – средний брат и
темная лошадка. Самое печальное для Фрая, сказалось то, что он был похож на дядю – тот
же красивый ясный взор больших синих глаз, прямой нос, мягко очерченный овал лица,
прелестные ямочки на подбородке – ангельское создание в человеческом облике. Одним
словом – он был красив, образован, рассудителен и умен. Поэтому старшие представители
рода Уэнсли, ограничили его во всем: взрастили в мягкой натуре недоверчивость и
сомнительность. Он был неуверен во всем, что касалось его. Сказал отец, что Фрай –
прирожденный священник, и молодой человек пошел по этому направлению, не
задумываясь, какая профессия наиболее благодатна для его натуры.
– А что, священник – дело непыльное: упитанный холуй, живущий себе в
удовольствие, да еще и достойный человек, – рассуждал его отец. – Хитрый народ, ничем
не рискующий. Только если не заниматься миссионерством. Миссионерство нынче не
модно, это раньше пасторы отправлялись в новый свет на золотые рудники и там
обогащались за счет тупого народа; а в пыльный и гнойный край, полный заразы, умный
человек не сунется.
Подобными нравоучениями отец наставлял своего отпрыска. Тот послушно кивал, в
принципе, жизнь священника для тихого, молодого человека – неуверенного в себе -
подходила по мировоззрению. Он мог писать и проповедовать о спокойной, сытой жизни,
не обуреваемой всякими проступками. Фермер должен заботиться о преувеличении
достатка, приросте поголовья скота, выгодно арендовать пригодные пашни. Его работники
чтить работодателя и его имущество, быть исполнительными, богобоязкими, не воровать.
А их наниматель не обманывать и платить в срок. Богатые прихожане должны заботиться
об искуплении грехов: заниматься благотворительностью, не злоупотреблять крепкими
напитками, не усердствовать с рукоприкладством. Их жены быть прилежными супругами,
даже в помыслах не изменять мужу, почаще исповедоваться, вносить пожертвования. А
больных и страждущих надобно исповедать словом, ведь слово священное порой
излечивает и облегчает боль – легкая смерть бывает благодеянием. Эти умозаключения
молодой человек уяснил для себя в шестнадцать лет и в скорости пошел учиться на
клирика. Хотя в университете он не находил должного просветительства: его сокурсники
частенько нарушали каноны их будущего предназначения, ввязывались в сомнительные
дела. Но Фрай избегал тлетворного общества и не обзавелся друзьями, исключая разве что
нескольких корреспондентов, но до того занудных и дотошных, что делиться с такими
людьми великою правдою не возникало желания.
Но сегодня его отрочество закончилось. Благодушие подсказывало, что он вполне
справиться с поставленным жизненным кредо. В отцовский дом вернется разве для того,
чтобы собрать свои вещи, тем более, что ему пообещали приход. А значит, не придется
исполнять обязанности младшего священника, то есть, мальчишки при старшем
наставнике. Это казалось невероятной новостью, сам епископ походатайствовал заранее,
заботясь о дальнейшем благополучии скромного выпускника. Его ясный взор осветила
искорка надежды, когда он узнал, что ему подыскали приличное место, не где-нибудь в
глуши, а в маленьком городке.
– Благодарю вас, – ответил новоиспеченный пастор, – буду признателен.
Он откланялся его преосвященству, благоговея пред великим человеком,
благодетелем детей церкви. Но как только дверь за Фраем закрылась и молодой пастор
легкой, возвышенной (а может и окрыленной) походкой прошествовал в конец коридора,
друг епископа, случайно приехавший в гости и слышавший разговор о приходе, заметил:
– А ведь вы, ваше преосвященство, не обмолвились, что приход за пять лет сменило
семь священников. Не надобно ли, в таких случаях, предупреждать о странностях
подобных мест?
– Что вы, милейший друг, – удивился епископ Глостерский. – Если уж быть предельно
честными со всеми агнцами, они подымут бунт. Я же предлагаю ему место
священнослужителя, и его отцу не придется и пальцем пошевелить в обустройстве сына.
Да где еще Уэнсли разрешат или предоставят такое заманчивое место? Семьсот фунтов в
год – небывалый доход.
– Ну а что вы скажете, милорд, по поводу слухов, что частенько доносятся из тех
краев? Городок Дарквудс только на карте обозначен, как захолустный городишко, вот
только долина черных рощей на самом деле такою не является. Еще лет двадцать назад