Вид у капитана Тормея был очень раздосадованный, и я вдруг увидела, что он на самом деле старше, чем мне показалось в начале нашего знакомства.
— Жан, — спросила я, — ваша компания «АНЗАК» не часть «Межпланетного»?
— Может быть, поэтому я и рассуждаю так цинично, — кивнул он и поднялся. — Началась посадка на ваш шаттл, позвольте я возьму вашу сумку.
6
Крайстчерч — самый прекраснейший город на нашем глобусе.
Впрочем, и не только на глобусе, потому что по-настоящему красивого города вне пределов Земли просто нет. Луна-сити весь под землей, Эль-5 снаружи выглядит как дурдом, а изнутри лишь один его акр смотрится неплохо. Марсианские города — обыкновенные муравейники, а большинство земных тщетно пытаются походить на Лос-Анджелес.
У Крайстчерча нет очарования Парижа, местоположения Сан-Франциско и набережной Рио. Зато в нем есть много вещей, превращавших город в чудное место: ровная гладь Авона, куда выходят улочки нижней части города, умиротворяющая прелесть Кафедральной площади. Фонтан перед Городской ратушей и, наконец, дивная красота наших известных во всем мире ботанических садов, раскинутых по всему городу.
«Каждый грек славит Афины»? Может быть, но я ведь не уроженка Крайстчерча (если «уроженка» вообще применимо к моей породе). Я повстречалась с Дугласом в Эквадоре — это было до катастрофы «Небесного крюка» в Кито — сначала испытывала восторг от дивного романа со взмокшими от пота простынями, потом была напугана его предложением, а потом успокоилась, когда он объяснил, что не имеет сейчас в виду ничего официального, а просто предлагает съездить в гости к его С-семье — посмотреть, понравлюсь ли я им и понравятся ли они мне.
Это меняло дело. Я быстро смоталась в Империю, доложила обо всем Боссу и спросила, что он предпочитает — дать мне отпуск за мой счет или вообще отставку. Он буркнул что-то вроде: «Валяй, съезди, охлади свои придатки и доложи, когда будешь готова снова взяться за работу…» — и я прилетела обратно в Кито до того, как Дуглас вылез из постели.
В то время просто не было способа добраться по прямой из Эквадора в Новую Зеландию, и потому… Сначала по туннелю мы доехали до Лимы, там на полубаллистике через Южный Полюс в Восточно-Австралийский порт в Перте, оттуда по туннелю до Сиднея, там — прыжок в Окленд — по воде в Крайстчерч. На все ушло двадцать четыре часа — дикие зигзаги, и все ради того, чтобы пересечь Тихий океан. Виннипег и Кито почти на одном расстоянии от Окленда (не доверяйте бумажным картам, а спросите у своего компьютера), ну, может, Виннипег и чуть дальше, но не больше, чем на одну восьмую пути.
То, что занимает сейчас сорок минут, длилось двадцать четыре часа, но меня это ничуть не огорчало: я ехала с Дугласом, в которого была влюблена по уши.
Через двадцать четыре часа я была влюблена по уши во всю его семью.
Я никак не ожидала этого. Я предвкушала чудный отпуск с Дугласом — он обещал мне, что мы будем кататься на лыжах и заниматься любовью (честно говоря, я не настаивала на лыжах). Я знала, что должна буду переспать со всеми его С-братьями, если они того пожелают, — своего рода негласный ритуал. Но меня это отнюдь не беспокоило — искусственный человек просто не может относиться так серьезно к обыкновенному совокуплению, как люди. В нашем детском саду большинство девочек проходили специальную тренировку для работы «Подружками по вызову», а потом их контрактовали международные корпорации. Я сама прошла основной курс такого тренинга до того, как объявился Босс, выкупил мой контракт и перевернул всю мою жизнь. (А я сбежала, разорвав контракт с ним, и пропадала несколько месяцев черт знает где, но… Это уже другая история).
Но, наверно, мне все равно было бы чуждо человеческое восприятие секса, даже если бы я и не проходила курс тренинга на «подружку» — и ИЧ просто не может принять людского отношения, нас никогда ведь этому не учили.
Но мы ничегошеньки не знаем о том, что значит быть в семье. В самый первый день своего пребывания там все из-за меня пили чай намного позже обычного, потому что я не могла заставить себя прекратить кататься по полу с семью ребятишками — от одиннадцати лет и до ползункового возраста… Да, и еще с двумя или тремя собаками и молодым котом по имени Мистер Смотри-под-ноги — его называли так за уникальную способность занимать сразу весь пол в любой комнате.
Никогда в жизни я не испытывала ничего подобного. И я не хотела, чтобы это кончилось.
На лыжах меня возил кататься не Дуглас, а Бриан. Лыжные отельчики на Маунт-Хант чудесны, но спальни там отапливаются плохо, и нужно крепко прижиматься друг к другу, чтобы согреться. Потом Викки возила меня смотреть стадо овец, принадлежащее семье, и там я была представлена собаке с искусственно развитым интеллектом, которая разговаривала, — большой колли по имени Лорд Нельсон. Лорд был невысокого мнения об умственных способностях овец, в чем он, я думаю, вполне разбирался.
Берти взял меня с собой на Милфорд-Саунд — сначала мы шаттлом добрались до Дунэдина и провели там ночь. Дунэдин мне понравился («Южный Эдинберг»), но это все же не Крайстчерч. На маленьком пароме мы поплавали по фьорду — на пароме были крошечные каютки, где могли уместиться двое, лишь потому что было холодно и опять приходилось тесно прижиматься друг к другу (что мы и делали).
Нигде больше нет фьорда, который мог бы сравниться с фьордом у Милфорд-Саунд. Да, мне приходилось бывать на Бермудах, там действительно здорово, но… Я уже приняла решение.
Если вы думаете, что для меня Южный остров — все равно что для мамаши ее первенец, что ж, так оно и есть. Северный остров тоже не плох, с его горячими ключами и известными всему миру Глоуормскими пещерами. И вообще вся гряда островов выглядит, как волшебная страна, но… На Северном острове нет Южных Альп и нет Крайстчерча.
Дуглас водил меня смотреть их маслобойню, и я видела, как огромные полосы прекрасного масла аккуратно нарезались в брикеты. Анита представила меня семье священника… До меня начало доходить, что, вполне вероятно, мне могут предложить остаться. И тогда я поняла, что от «Господи-что-же-мне-делать-если-они-предложат» я перешла к «Господи-что-же-мне-делать-если-они-не-предложат», а потом просто к «Господи-что-же-мне-делать».
Понимаете, я никогда не говорила Дугласу, что я — не человек.
Я слышала не один раз, как люди хвастали, будто они могут моментально отличить искусственного человека от обычного. Чушь! Конечно, все могут отличить искусственное существо, если оно не соответствует человеческому облику — скажем, мужчину с четырьмя руками или карлика с тремя парами конечностей. Но если генный инженер решил сознательно следовать образу и подобию человека (в этом и состоит техническое отличие ИЧ от ИС — искусственного человека от искусственного существа), ни один человек никогда не сумеет обнаружить разницу, даже если он тоже генный инженер.
У меня иммунитет против рака и большинства инфекционных заболеваний. Но на мне ведь нигде это не написано. У меня необычные рефлексы, но я не демонстрирую их, хватая на лету мух двумя пальцами. Я никогда не участвую в играх с людьми, где требуется ловкость и сноровка.
У меня необычная память, необычная ориентация во времени и пространстве, необычные лингвистические способности. Но если вы думаете, что благодаря этому мой показатель коэффициента интеллектуальности эквивалентен показателю гения, то должна вам сказать: там, где я училась, тест на КИ состоял в том, чтобы не показывать свои способности. И никто из людей никогда не сумеет выявить мои уникальные способности и таланты, если только… Если не произойдет что-либо экстремальное, связанное либо с моей профессией, либо с моей шкурой, либо с тем и другим одновременно.
Весь комплекс моих способностей и возможностей накладывает, конечно, отпечаток и на сексуальную жизнь, но, к счастью, большинство мужчин считают любое усиление женской чувственности результатом своего высочайшего качества. (Мужское тщеславие, если к нему правильно подходить, вовсе не порок, а наоборот — добродетель. При правильном подходе эта черта делает мужчину намного приятнее, от него получаешь больше удовольствия. Что безумно раздражает меня в Боссе, это полное отсутствие тщеславия. Поэтому нет никакой возможности манипулировать им, черт бы его побрал!)