Выбрать главу

Как только встречающая делегация поднялась на возвышение, темноту ночи прорезали столбы зеленого и синего цвета. Столбы росли, поднимаясь вверх, расползаясь вширь, и рассыпались наконец миллионами искр. Над толпой закружились похожие на снег сверкающие звездочки, они витали в пропитанном влагой воздухе, а затем, превратившись в огромные желтые цветы, поплыли вверх к тучам. Это пиротехническое чудо настолько отвлекло толпу, что назревающий бунт так и не разразился.

Мелия Неподкупная выступила к краю подиума, высоко подняв магический жезл. У меня на поясе висел волшебный освещальник (я купил себе новый взамен заложенного в ломбарде), но он значительно слабее того многофункционального магического жезла, которым пользовалась Мелия. Толпа возрадовалась настолько, что разразилась овацией. Мелия Неподкупная пользуется в Турае заслуженной любовью. Когда волшебница воздела руку к небу, толпа почти успокоилась, и орки без помех приступили к выгрузке.

- Отличный фокус, - прошептал я на ухо Макри. - Остается надеяться, что и на Мемориале Тураса у неё все будет получаться столь же гладко.

Мы разинув рты следили за тем, как лорд Резаз, сняв свой черный с золотом шлем, направился к возвышению, на краю которого стояла наша славная Мелия. Лорда сопровождали восемь телохранителей. Рядом с волшебницей появился Цицерий. Заместитель консула поднял руку, обратив ладонь в сторону гостей. В Турае подобный жест считался почетным официальным приветствием на межгосударственном уровне. Я обратил внимание на то, что на Мелии был плащ магической сухости, что говорило о её способности предвидеть события. Бедняга Цицерий промок насквозь. Тога облепила костлявые телеса второго по рангу чиновника.

Толпа взирала на происходящее со смешанным чувством. Часть зевак пребывала в ярости, часть - обмирала от любопытства. Большинству молодых граждан Турая видеть орков ещё не доводилось. Вождь орков выступал с таким достоинством, что ему мог бы позавидовать сам король. Такого от него не ожидал никто. Резаз обратился с приветствием к Мелии и Цицерию, и те произнесли в ответ короткие официальные речи - все понимали, что сейчас не время разводить антимонии.

Лорд Резаз негромко отдал какое-то приказание, и один из его адъютантов громогласно повторил его слова, обращаясь к команде судна. Матросы начали осторожно опускать на пирс огромный задрапированный черной тканью ящик. Колесница. Затем на берег с помощью приспособлений для разгрузки скота были спущены и лошади.

К нашему общему разочарованию, колесницу, так и не распаковав, отнесли на руках в пакгауз. Теперь, когда орки прибыли, толпа успокоилась, и очень многим хотелось бросить взгляд на экипаж, чтобы, оценив его достоинства, решить, стоит на него ставить или нет. Что касается лошадей, те выглядели весьма впечатляюще - огромные иссиня-черные зверюги с горящими глазами и длинными, безукоризненно расчесанными гривами.

- Итак, они здесь, - произнес кто-то у меня над ухом.

Это был Кемлат. Все происходящее в порту ему, наверное, казалось диким недоразумением. Знаменитый истребитель орков был вынужден наблюдать за их прибытием в славный город Турай в качестве королевских гостей.

Мелия, Цицерий и орки довольно быстро уехали в нескольких экипажах. Солдаты двинулись шеренгой, выжимая толпу из гавани. Мы отправились домой, в “Секиру мщения”, предварительно навестив контору Честного Мокса.

Едва переступив порог, я сразу понял, что мы с Макри потеряли деньги: всегда могу это определить, поскольку первым делом смотрю на грифельную доску, куда Мокс заносит результаты, полученные от мага из Симнии. “Победа или смерть” отстала всего на полголовы.

Макри опустила голову. В тот момент, когда мы в расстроенных чувствах уже собирались покинуть контору Мокса, какой-то здоровенный докер с ручищами толстенными, как древесный ствол, насмешливо бросил:

- Ну как, повидались в гавани со своими дружками-орками?

Макри развернулась на каблуках так быстро, что о её намерении никто не успел догадаться. Одновременно с завершением поворота её локоть дюймов на восемь погрузился в брюхо остряка. Пасть у бедняги судорожно распахнулась, и он беззвучно рухнул на пол. Макри неторопливо с достоинством покинула контору Мокса. Я выскочил следом за ней. На Кемлата действия моей подруги произвели поистине неизгладимое впечатление.

- Великолепный технический прием, - заметил он, но Макри пребывала в скверном расположении духа и на комплимент не отреагировала. Вместо того чтобы выразить волшебнику свою признательность, она принялась проклинать дождь.

- Завтра мы увидим много солнца, - сказал я.

- Но денег у меня все едино не будет, - буркнула Макри. - Не могу поверить, что, проделав такой путь, я снова оказалась в исходной точке. Все твои гонки - сплошное жульничество!

Из темноты возникла какая-то женщина с корзиной в руках, и Макри мгновенно нырнула в ближайший проулок.

- Еще одна подруга из Ассоциации благородных дам? - спросил я, когда женщина прошла мимо.

- Это - Кокси, жена рыботорговца. Жутко воинственная баба.

До дома мы добирались через совершенно немыслимую грязь. Я предложил Макри свой плащ магической сухости, но она уже настолько промокла, что плащ был ей ни к чему. Словом, она отказалась.

ГЛАВА 14

В “Секире мщения” меня ожидали два послания.

Одно из них, выжженное магическим огнем на моей входной двери, гласило:

Берегись, твоя смерть близка.

Что ж, теперь придется перекрашивать дверь. Хорошо хоть, дождь загасил пламя.

Другое послание пришло от Цицерия. Заместитель консула информировал меня о том, что лорд Резаз снова грозит покинуть город, если в ближайшее время не будет обнаружен молитвенный коврик его колесничего. Лорд Резаз заявлял, что после прибытия в Турай его квадриге необходимо приступить к тренировкам.

Я громко выругался. Неужели они не могут оставить человека в покое на тот единственный день, когда все нормальные люди празднуют окончание сезона горячих дождей? И как, спрашивается, я могу найти их треклятый молитвенный коврик? Если он для орков столь много значит, то почему они его так плохо берегли? Цицерий сообщал, что старый Хасий сможет попытаться заглянуть в прошлое не раньше чем через пару недель, когда три наши луны займут нужное положение. Через три недели изучение прошлого уже никому не понадобится.

Я отправился в город продумать дальнейший ход действий. Чтобы подстегнуть работу мысли, я зашел в небольшую таверну, которую облюбовали ученики ювелиров, и заказал пива. Когда я прикончил пару кружек пива, вдохновение меня так и не посетило. Оставалось одно - отправиться в библиотеку и посоветоваться с Макри. Может, она что-нибудь придумает.

- Последний день сезона горячих дождей, - сказал я ей. - Все будут веселиться.

- У меня совсем не праздничное настроение, - ответила Макри.

- У меня тоже, - сказал я.

Какой-то до бровей заросший бородой ученый, сидевший за соседним столиком, бросил на нас укоризненный взгляд, и мы заговорили на пониженных тонах. Я обратил внимание на то, что лежащая перед Макри рукопись называлась “Сравнительная теология”. Наверняка в этом зубодробительно скучном исследовании анализировались различия в религиозной теории и церковных ритуалах между Тураем и соседними государствами. Я и без ученых мужей знал, что мы преклоняем колени для молитвы три раза в день, а в Ниоже число ежедневных молитв ровно в два раза больше. В Маттеше молятся четыре раза. Потрясающе интересно!