Вот это удар. Я на самом деле имел короткую связь с трактирной служанкой, пока пребывал в Самсарине. Случилось это более двадцати лет тому назад.
– Ты Демми? Ну, чёрт возьми, как бы я тебя узнал-то?
– Не сильно я и изменилась, – сказала Демелзос. Она окинула мой пояс. – В отличие от тебя.
– Но ты же была разносчицей. Я не ожидал, что ты станешь баронессой. Как это случилось?
– Мой отец бросил работу на руднике и отправился на север искать камни королевы. Он открыл неслыханно богатое месторождение. Два года после твоего ухода из Самсарины я стала богатейшей женщиной в стране. Вскоре после этого я вошла в дворянский круг. Баронство – закрытое сословие, но молодая женщина с деньгами желанна.
Баронесса носит ошейник из камней королевы, и даже в повозке, с опущенными занавесками, камни сверкают. Это весьма дорогое сырьё, обнаруженное лишь в Самсарине, на сколько мне известно.
– Так каково это – быть замужем за бароном Мабадосом?
– Лучше, чем быть подавальщицей. А как жизнь обошлась с тобой?
– Двадцать лет в наёмниках, в конце притулился жить на постоялом дворе в худшей части города.
Демелзос была привлекательной разносчицей, насколько я помню, и за прошедшую жизнь она не особо растеряла красоту. Её длинные каштановые волосы свободно ниспадают на плечи, в причёске местных знатных женщин, с двумя тонкими шнурками, заплетёнными вокруг, чтобы встретиться на задней части шеи, где они соединяются серебряным зажимом. Хотя погода становится умеренной, она не отказалась от меховой накидки, которая роскошна даже для меховых накидок. Её сапожки, хотя и не вызывающи и не на высоком каблуке, как те, что носят светские женщины Турая, расшиты золотыми нитями. Я бы сказал, она к себе не слишком строга.
– Полагаю, ты просила меня прийти не за тем, чтобы обсуждать старые времена, – сказал я.
– Нет. Хотя, коли бы и так, мне было бы что сказать о том, как ты сбежал, не попрощавшись.
– Мне требовалось вернуться в расположение. Я ушёл в самоволку.
– Мог бы попрощаться.
– Прости. В молодости мне не хватало обходительности.
– Научился?
– Да нет.
Я чувствую себя не в своей тарелке на этой встрече. Тяжело понять верный настрой, чтобы принять его в отношениях с баронессой, которую знал подавальщицей.
– Мне говорили, ты называешь себя сыщиком, – сказала она. – Чем именно ты занимаешься?
– Разыскиваю всякое для людей.
– Каких людей?
– Всяких. Бедняков, которые не могут нанят хорошего защитника. Богатеев, которые не хотят, чтобы хороший защитник знал, в какие неприятности они попали. Людей, которые перешли дорогу могущественным, – я замолчал, ожидая речи от неё. Она молчала. – Ты попадаешь в этот список?
– Как ты разнюхиваешь? Колдовством?
– В ворожбе я не столь сведущ, чтобы сказать, который нынче день.
– Разве ты не пошёл учиться на чародея? Я помню, ты часто об этом говорил.
– Так и не сложилось.
– Так как ты проводишь сыск?
– В основном, таскаясь туда-сюда, задавая вопросы, которые остальные не утруждаются задать. Потратим меньше времени, если ты скажешь мне, в чём дело.
Демелзос размышляет ещё немного. Уютная повозка. Я не прочь подождать. Сим у меня есть время переварить то, что молодая разносчица, с которой у меня была короткая связь, продвинулась в баронессы. Может, стоило немного подождать, пока она разбогатеет.
– Моя дочь думает, что её пытаются убить, – сказала она наконец.
– А пытаются?
– Не думаю. Кому бы понадобилось убивать дочь барона?
– У барона есть враги, полагаю.
– Возможно, – согласилась баронесса. – Но не вижу причин, по которым они стали бы вредить моей дочери Мерлионе. Но после того несчастного случая она испугалась.
Я подаюсь вперёд.
– несчастного случая?
– Её подруга Алцетен погибла под покатившейся повозкой. Мерлиона видела, как это произошло. Она пошла на встречу с ней в королевский Учётный приказ. Отец Алцетен являлся хранителем Приказа. Она вышла из здания, направилась к моей дочери и затем была сбита повозкой. Ужасный случай. Семья Алцетен обезумила от горя. Но это было тем, чем и было – несчастным случаем.
– Мерлиона так не считает?
Баронесса Демелзос качает головой.
– Она убеждена, всё было преднамеренно. Хуже того, она считает, что она – следующая.
– Свидетели были?
– Думаю, да. Дарингос, королевский главный тиун, провёл дознание. Если бы были намёки на грязную игру, уверена, всё бы открылось, – баронесса вздохнула. На краткий миг, она выглядит постаревшей. – Моя дочь просто не хочет принять то, что это был несчастный случай. Она тихий ребёнок..., – голос баронессы замолк.
– Имеешь ввиду, тихий и чувствительный или тихий и дёрганный?
– Моя дочь не дёрганная.
– Значит, чувствительная?
– Да, я бы так сказала. И у неё добрый нрав и она умная. Я нежно люблю её. Уверена, опасности ей не грозит, но мне сильно не нравится видеть её напуганной. Как по-твоему, у тебя получится с ней поговорить? Так, на случай, если в этом что-то есть?
Некоторое время я всё обдумываю. Снаружи слышу размеренную поступить проходящих баронов и голоса их детишек.
– Тяжело быть замужем за бароном? Когда выросла в бедности?
– Не слишком ли это дерзкий вопрос?
– Возможно.
– Моё замужество за Мабадосом было весьма успешным.
"Весьма успешным" не кажется самым тёплым описанием замужества, когда-либо слышанным мною. Чувствуя мои сомнения, Демелзос пользуется возможностью спросить, оседал ли я где-нибудь достаточно надолго, чтобы жениться.
– Оседал.
– И?
– Полный провал.
– Дети?
– Нет. Пожитков тоже.
Баронесса улыбается. Это молодит её, делая больше похожей на подавальщицу, которую я помню.
– Что обо всём говорит барон?
– Он в это не верит. Не могу его винить, звучит так неправдоподобно. Это бросает пятно на мою семью. Моя дочь отказывается покидать дом. Она не отправилась с нами в Орозис. Мой муж был взбешён.
– Неловко получается, со свадьбой-то на носу.
– Неловко. Если она не появится на свадьбе своего брата, начнутся пересуды. Баронессы могут быть весьма мстительными в своих сплетнях. Как считаешь, ты можешь помочь?
– Да. Я могу.
Баронесса роется в сумочке.
– Какова оплата?
– Тридцать гуранов в день. Но тебе можно не платить мне.
– Любезно. Не припомню, чтобы ты был любезным. Разве не возникали вопросы о твоих приёмчиках на соревнованиях?
Я усмехаюсь.
– Один или два. Но я всё-таки победил. Не нужно мне платить.
Демелзос улыбается. Она довольна, что я не беру с неё платы.
– Но ты могла бы одолжить мне денег.
Демелзос глядит поражённо, а затем смеётся.
– Вот это больше похоже на того человека, что я помню. Для чего тебе нужен заём?
Я объясняю, что мне требуются деньги, чтобы Макри вышла на соревнования.
– Та орчиха?
– Да. Хотя ей не понравилось бы, что ты её так называешь.
– Она умеет сражаться?
– Победительница боёв в гладиаторской яме орков.
– Но она слишком худа для девушки.
– Верно. Но она частично орк, частично человек и частично эльф. Такого быть не может, но ей как-то удалось. Смешанная кровь творит с ней нечто странное. Она движется быстрее любого другого. Драться ей тоже по нраву, что вносит разницу. Но нам нужны деньги на доспехи и оружие.
– И ещё следует брать в расчёт игру, я полагаю?
– Не похоже, чтобы ты обо мне многое забыла. Да, может, и сделаю несколько ставок.
– И какая же женщина твоя? – спросила она, отсчитывая монеты.
– Что?
– Орчиха или колдунья? Кто твоя любовница?
– Никто. С женщинами я завязал, когда мой брак распался.
Демелзос явно не верит мне, но оставляет этот разговор.
– Сколько тебе требуется?
– Для Макри? Около двух сотен.
Демелзос передаёт мне три сотни. Двадцать тяжёлых золотых монет.
– Это должно помочь твоим свершениям. Удостоверься, чтобы бароны никогда не узнали об этом.