— Цицерий хочет, чтобы вы немедленно прибыли к нему.
Я по-прежнему с вожделением взирал на таверну на той стороне улицы.
— Скажи ему, что я занят.
— Это официальное приглашение.
— А я все равно занят.
— Чем?
Голова раскалывалась все сильнее и сильнее.
— Я же не останавливаю тебя посередине улицы, чтобы совать нос в твои дела? Я занят. Скажи Цицерию, что Фракс заглянет к нему позже.
— Если вам требуется пиво, не сомневаюсь, что заместитель консула сумеет вас им обеспечить, — сказал Хансий, что было с его стороны очень мило.
— Насколько я помню, заместитель консула предлагает только вино. Да и то со скрипом.
— Официальный вызов, — стоял на своем Хансий.
Я забрался в карету, и мы неторопливо двинулись на север, в сторону дворца. Правительственный экипаж обладал преимущественным правом проезда, но улицы были настолько забиты, что мы едва плелись. В результате дипломатических усилий нашего короля южные торговые пути несколько лет назад вновь открылись, и торговля в Турае снова стала процветать. По улицам города в любое время суток катилось великое множество фургонов. На углу улицы, ведущей к аллее «Истина в красоте», нам пришлось потерять уйму времени, поскольку какая-то фура пыталась совершить разворот, что при ее огромных размерах было совершенно невозможно. Возница сыпал проклятиями и орал на четверку ни в чем не повинных лошадей.
— Какие-то крупные поставки, — заметил я.
— Место назначения — вилла Лисутариды, насколько я понимаю, — сообщил Хансий. — Там воздвигают театр, чтобы давать представления во время бала.
Эта новость только ухудшила мое настроение. Я спросил Хансия, идет ли он на костюмированный бал. Хансий ответил, что да. Кто бы сомневался...
— Я сопровождаю заместителя консула на все подобные мероприятия.
Научившись на государственной службе быть тактичным, молодой человек не стал спрашивать, приглашен ли на бал я. Он прекрасно знает, что после того, как меня вышибли из дворца, я перестал быть желанным гостем на разного рода аристократических приемах. Ну и дьявол с ними! Кому сдались эти костюмированные представления?! Вы можете представить себе заместителя консула скачущим среди гостей в нелепом наряде? Себя я в таком виде определенно представить не могу. Это просто унизительно.
При въезде во дворец меня обыскали на предмет оружия, а у входа в здание, где расположен кабинет Цицерия, придворный чародей проверил, не припас ли я зловредного заклинания и не припрятал ли за пазухой каких-либо опасных магических предметов.
— Вы не можете встречаться с заместителем консула, имея наготове снотворное заклинание, — сказал придворный чародей.
— Неужели я должен сдать свое единственное заклинание? — возмутился я, обращаясь к Хансию. — Лично я на прием к Цицерию не просился.
Спорить, однако, было бесполезно. Дворцовая стража весьма неодобрительно встречала всех, кто, не являясь членом Гильдии чародеев, приближался к резиденции короля, имея готовое к употреблению заклинание. Дворцовый чародей протянул мне магический кристалл, я к нему неохотно прикоснулся и ощутил, как мое единственное заклинание перетекло через кончики пальцев в волшебный прибор.
— Чтобы загрузить память заклинаниями, надо хорошенько попотеть, и вы это знаете не хуже меня, — проворчал я и на всякий случай спросил: — Неужели мои затраченные попусту усилия никто не компенсирует?
Придворный чародей промолчал, и я двинулся вслед за Хансием к кабинету Цицерия. Обстановка в этом здании была до отвращения элегантной. Полы покрыты желтой плиткой, на стенах висят прекрасные гобелены эльфийских мастеров, а каждое окно, даже самое маленькое, являет собой великолепный витраж. На мгновение я даже пожалел о том, что меня когда-то выгнали из этого замечательного места, и я перестал быть придворным детективом-волшебником. Королевская резиденция — одно из самых роскошных зданий западного мира, а его внутреннему убранству могут позавидовать правители гораздо более крупных держав. Дома, где трудятся самые важные чиновники, мало чем уступают резиденции их шефа. Хотя я и не тот человек, который ахает при виде произведений искусства, я испытываю чувство некоторой досады при мысли о том, что каждая из томящихся здесь статуй или картин стоит больше, чем я зарабатываю за год. Даже столы мелких служащих сделаны из темного дерева, ввезенного в Турай с Островов Эльфов.
Наверное, мне все же не стоило так напиваться на свадьбе своего босса Риттия. Тогда меня обвинили в публичном нарушении моральных норм и вышвырнули с работы. Но Риттий меня ненавидел и все равно изыскал бы какой-нибудь предлог для моего увольнения. Так что, напившись, я поступил правильно.
Мои посещения заместителя консула давно превратились в своеобразный ритуал. Цицерий начинал обвинять меня в недостойном поведении, а я довольно вяло защищался. Когда я работал на Цицерия — а это случалось неоднократно, — наступал момент, когда у него возникала потребность заявить, что я позорю доброе имя славного города Турая.
Так произошло и на этот раз. После нескольких саркастических замечаний он перешел к резкой критике в мой адрес, несмотря на мое тонкое замечание о том, что на него в данный момент я не работаю.
— Но я назначил вас на пост Народного трибуна. И это было сделано при полном понимании с вашей стороны того, что вы не станете злоупотреблять обретенной властью.
— Не думаю, что я ею злоупотребляю. Первым своим служебным положением начал злоупотреблять профессор Тоарий, я должен был что-нибудь предпринять.
— Любое употребление власти Народного трибуна с вашей стороны является злоупотреблением, — ткнул в меня костлявым перстом Цицерий. — Возложение на вас этих обязанностей было всего лишь способом получить для вас допуск на Ассамблею чародеев. Посмотрите, что случилось, когда вы этой зимой запретили претору Капатию выселить неплатежеспособных жильцов из занимаемых ими помещений!
— Прекрасно помню. Претор попытался меня за это убить.
Это замечание Цицерия не остановило. Он продолжал сыпать словами. Он был лучшим оратором Турая, и отыскать другой пример моего злоупотребления труда ему не составило. Заместитель консула считал, что участие простого человека, как я, в политической жизни способно привести к катастрофическим последствиям.
— И кто может сказать, к чему приведут ваши действия?! — патетически воскликнул он, продолжая свою филиппику.
Заместитель консула, видимо, не подозревал, что я явился к нему вовсе не для того, чтобы обсуждать проблемы гражданского права. Я прибыл в его офис, чтобы обеспечить для себя возможность продолжать расследование.
— Участие трибуна в публичной политике никогда не встречало одобрения, — не унимался Цицерий. — Право прямого обращения в сенат не отвечало общественным интересам. Недовольство этим и послужило причиной фактической ликвидации этого поста еще в прошлом веке. Я категорически настаиваю, чтобы вы прекратили расследование.
Как я и подозревал с самого начала, у Цицерия не было никаких намерений угостить меня пивом. Жара, головная боль и непрерывный поток слов привели меня на грань срыва. Я почувствовал, что вот-вот пошлю заместителя консула куда-нибудь подальше и отправлюсь в таверну, положив тем самым конец своей и без того не слишком успешной карьере.
Но, сдержав себя, я прервал поток слов спокойным заявлением, что у меня не было иного выхода, кроме как использовать власть трибуна.
— Позвольте напомнить вам, заместитель консула, что вы въехали во власть на выборах под знаменем честности и неподкупности, — рассудительно произнес я. — Сложилось мнение, что Цицерий не берет взяток и никогда не осудит невинного. Обыватели до сих пор находятся под впечатлением того, как вы в суде защищали людей, которых считали невиновными. Защищали — вопреки политическим интересам своей партии.