Чтобы поддерживать этот свет, Сай должен, он обязан... - король поднял голову, вглядевшись в горевшие по обеим сторонам от трона магические светильники . В отличие от свечей, в них сгорал сам воздух, постоянно наполняемый специальным фимиамом. Страна, где любое, даже самое обыденное действие несло в себе оттенок чудес - таким было наследие, что оставили им Семеро, Семь Безумных Слепых Богов, которые положили начало тому миру, что они знали. Богов, сами имена которых считались проклятыми, но к их же силам ежедневно обращались желающие произнести заклинание. У каждого королевства в этой части мира был свой покровитель из этих Семи. И то, что Зоар, знаменующий Закон, охранял Астал - в этом также был свой смысл.
За спиной короля огни светильников играли на витраже с изображением лилии - символа королевской власти. Символа того, что Астал всегда останется незапятнанным, чистым и сильным, как этот цветок. И чтобы этот цветок никогда не завял, не потерял своей красоты и свежести, он обязан... - пальцы Сая сжали подлокотники трона. Его фиолетовые глаза наполнились болью и решимостью.
На его губах появилась торжествующая улыбка. Он всегда встречал удары судьбы, улыбаясь даже тогда, когда был послан в отряд Лилии, даже тогда, когда готов был принять смерть на поле битвы. Хотя его душа готова была зарыдать, а сердце становилось тяжелее камня, на губах сияла улыбка. Ведь король был символом, символом для своего народа, чтобы люди видели, что будущее королевства светло. Они должны были видеть в нем воплощение уверенности и этой силы чистоты. Поэтому Сай улыбался, и он продолжит нести эту улыбку на губах и монолит в сердце пока может дышать. Он - король Астала, Сай Валентайн.
Первый луч, упавший с востока, коснулся его лица, залив переливчатым сиянием весь тронный зал. Заиграл перламутровым отливом в длинных шелковистых волосах, отливающих холодным серебром, скользнул по тонким правильным чертам немного женственного, но твердого лица, спустился по меховой подстежке белого плаща, камзолу, смешивая его фиолетовый и белый цвет в причудливых сочетаниях. Витраж, поймав свет, наполнил пространство радужными переливами, заставляя мерцать сам воздух, делая все очертания похожими на призрачные. И едва луч коснулся витража, Сай поднялся с трона, сойдя с него.
- Пора, - решил он. Вот и пришло время.
(Полгода назад. Битва при Аркли)
Кальвин закашлялся. Кашель душил его, он никак не мог набрать достаточно воздуха, чтобы вдохнуть. Это заклинание! Тот молодой солдат из Риокии успел достать его какой-то магией, которая лишала легкие доступа воздуха. Кальвин успел расслышать лишь последние слова 'Когда дует ветер, огонь разгорается...' Но не успел определить уровень заклинания и его относимость. Несмотря на то, что заклинания нелинейной магии стран Юга разнились по звучанию, но каждое из них обладало сходным действием.
Раскаленный поток воздуха обжег легкие. Казалось, его грудь горит изнутри. Солдат, выступивший против него, был еще совсем ребенком. Риокия отправляла на бой четырнадцатилетних мальчишек. Неужели у них совсем не осталось солдат? Кальвин защищался больше инстинктивно, чем действуя разумно. Он вовсе не желал убивать этого мальчишку с глазами полными страха. Но выкрикнул слова заклинания, замораживающего все вокруг, включая кровь в венах человека.
Несколько позже, он лежал на поле битвы. Крики раненых и стоны умирающих сливались в назойливый гул.
'Замолчите, замолчите...'
В его внешности не было ничего необычного. С темно-коричневыми волосами, небрежно подстриженными, асимметричной густой челкой скрывающей глаза, оливковым цветом кожи, Кальвин ничем не отличался от жителя юга континента. Карие с золотистыми искорками глаза всегда были затянуты какой-то туманной дымкой, за что люди считали его равнодушным и отстраненным от всего. Стройный, с тугими узлами мышц, он, однако, не выглядел крепким или мускулистым, скорее поджарым. Закаленное в бесчисленных жестоких тренировках тело. Военная форма сержанта была измята и порвана в нескольких местах. Ее малиновый цвет смешался с кровью - его собственной и кровью того молодого солдата. И сейчас он просто вглядывался в лазурное с зеленоватым оттенком небо - такого оттенка не бывает нигде кроме этого южного края мира. Однако Кальвин никогда не называл Астал своей Родиной, хотя и вырос здесь.
Кальвин не мог подняться, не мог сделать движение, чтобы грудь не разрывалась на части. Кончится... Когда это закончится? Замолчите! - хотелось ему крикнуть тем, кто еще не умер. Или умрите, или останьтесь в живых! Это уже было не сражение. От пятитысячной армии Риокии и трех тысяч их отряда не осталось даже четверти, и каждый миг поглощал жизни еще десятков. Они разделились с Саем и Гвен. Все о чем он молил, - чтобы хотя бы они остались в живых. Кальвин не знал, что сделает, если обнаружит их имена в списках погибших, но боялся узнать, к чему это приведет. Боялся, что сделает тогда что-то ужасное, что-то, что никогда бы не сделал верный подданный короля. И никогда не сделал бы тот, кого не интересует ничего, кроме возможности прочесть еще одну новую книгу.