Сумерки за окном уже давно сгустились и превратились в сгущенные сумерки, а Витя все никак не мог придумать какой фантастический элемент впихнуть в рассказ про Версуса. Он нервно шаркал ногами по полу кухни, ходя из угла в угол, пока его, наконец, не осенило сделать собак главного героя разумными телепатами.
"Пробуждение холодной рукою вырвало их из глубин липкого, вязкого сна. Первым свои черные, словно вулканическое стекло, глаза открыл Гонор, за ним последовал Эго. Что-то необычное происходило с хозяином и это заставило верных псов вернуться в промозглую реальность и насторожиться.
Запах! Помимо привычного запаха пота и старых носок, хозяин пах чем-то еще... Эндорфин и серотонин! Впервые в жизни он был счастлив. Ему нравилось то, что он писал! Заинтригованные, Гонор и Эго силою мысли прочитали рассказ хозяина, и ужаснулись.
Оба пса обожали писательницу Буджолд и такого глумления над ее именем не могли потерпеть. Поэтому они решились на то, чего не позволяли себе никогда доселе и что шло вопреки всем принципам собачьей преданности. Телепатическим усилием Гонор ввел Версуса в коматозное состояние, а Эго, вскочив на колени хозяина, начал править его рассказ. Он пытался заменить фамилию "Буджолд" на "Лукьяненко", но лапы попадали неточно по клавиатуре и все время получалось "Каганов"..."
Витя вошел в раж. Тишину кухни нарушало лишь сосредоточенное пыхтение, да чечетка, отбиваемая пальцами по клавиатуре, как вдруг в дверь позвонили. "Кто это может прийти так поздно?" - недоумевал он, открывая дверь.
На лестничной клетке стоял он сам! Располневший, в дорогом костюме, и с залысинами - но это был точно он.
Повисла неловкая пауза.
- Можно? - наконец спросил гость.
Витя впустил его внутрь.
Толстый Пяткин сразу прошел на кухню, не снимая обуви. Закрыв входную дверь, худой Пяткин отправился туда же.
- В общем, такое дело, - сказал гость. - Я - это ты из будущего.
- Ну да, я уже понял, - ответил Витя.
Обычный человек в подобной ситуации, конечно, запричитал бы: "Да не может такого быть! Да это розыгрыш! Докажи!", но Витя был фантастом и для него тут не было ничего невероятного.
- Извини, но другого выхода нет, - сказал Пяткин из будущего и, достав пистолет, направил его на Витю.
- Эй, погоди! - закричал тот. - Ты что творишь?! Все, кто приходит из будущего к своим прошлым версиям, помогают им, защищают, а ты хочешь меня убить?
- Если бы ты знал, что случится, ты бы понял, что это единственный выход.
- А что случится-то? Ты, вроде, неплохо выглядишь. Костюм вот... Даже перстень золотой! Настоящий?
- Это не важно, - нетерпеливо сказал толстый Пяткин. - Но да, настоящий. И да, я, то есть ты, разбогател.
- Ого! Значит, я все-таки стал профессиональным писателем!
- Ты совсем дурак? На этом не разбогатеешь.
- Не важно, главное, что я богат. В чем тогда проблема? Лишний вес? Хорошо, я начну бегать по утрам.
- Это не проблема. Хотя нет, это, конечно, проблема, но не та, из-за которой я здесь. Все из-за твоего проклятого рассказа! Начав его писать, ты открыл портал в ад! Это фрактальное безумие прорвало пространственно-временной континуум. Что, с одной стороны, сделало возможными путешествия во времени, но, с другой стороны, запустило распад вселенной! Поверь, убить тебя сейчас - это единственная возможность спасти мир!
- Почему? Я ведь могу просто не дописывать рассказ и не отправлять его на конкурс.
- Не можешь! - толстый Пяткин аж покраснел от возмущения. - Я уже двадцать семь раз пытался уговорить тебя по-хорошему не дописывать рассказ. Все объяснял! И каждый раз ты клялся, что не будешь этого делать. Но стоило мне выйти за дверь, как ты, засранец, дописывал его и отправлял на "Грелку"! Как же это бесит! Ты вообще ни о чем, кроме своего эго не думаешь!
У Пяткина из настоящего вдруг екнуло сердце.
- Ты пришел из будущего, - проговорил он упавшим голосом. - Это фантастический элемент. И ты убеждаешь меня поступиться моим эго ради того, что требует честь. Это раскрытие темы. Так значит, я и правда всего лишь...
Он не договорил, горестно закрыв глаза ладонью.
Толстому Пяткину стало не по себе. Он не понимал, что происходит.
- Всего лишь кто? - спросил он.
Худой Пяткин долго не отвечал, затем вздохнул, опустил руку, и, решительно глядя в глаза гостя, скомандовал:
- Стреляй!