Ладно, пока так. Пока пусть так. Вот выберемся из этого всего, и первым делом вернем рыжему родную ногу. А пока придется потерпеть. «И вообще, хожу же я сам с эндопротезом на полтела, и ничего, — подумал Ит. — Я про это почти не вспоминаю. Разве что когда что-то сломается, но сломать эндопротез сложнее, чем свои кости. За двадцать пять лет единственный раз тот агент мне два ребра сломал, когда Эри вывозили… и всё. Ничего, переживет рыжий. Справимся».
…К вечеру, когда проснувшийся Скрипач осваивался с «новой ногой», к ним в палату снова заглянула всё та же рыжеволосая женщина.
— Мы приняли решение, — голос ее звучал недовольно, да и выглядела она так, словно хлебнула чего-то противного. — Относительно вашей дальнейшей работы.
— И куда нас направляют? — спросил Ит. — К вам?
— Нет. Завтра утром вас забирает Саб.
— Кто такой Саб? — нахмурился Ит.
— Не делайте вид, что не поняли, — скривилась женщина. — В общем, желаю удачи. Она вам теперь ой как понадобится.
02
Саб
Угольно-черный, похожий чем-то на арбалетный болт корабль неспешно шел над горной грядой, над скалами и пропастями. Ит и Скрипач сидели на втором ряду кресел молча, осторожно оглядываясь, и не решались пока что ничего говорить — обоим было не по себе. Вел корабль тот самый врач. Он до сих пор так и не снял свой костюм, поэтому о том, как он выглядит, им оставалось только гадать.
Сейчас было раннее утро, солнце едва взошло, и пейзажи под кораблем выглядели удивительно красиво и величественно. В долинах стояла еще предрассветная мгла, а вершины гор уже вовсю раскрашивало солнце. Вскоре горы стали ниже, покрылись лесам, а впереди появилась едва различимая в утренней дымке береговая линия. Корабль начал снижаться, описывая широкую дугу; внизу замелькали скалы, валуны, потом корабль пронесся над небольшой бухтой, притормозил над острым, каменистым мысом, и вдруг ухнул вниз.
— Приехали, — не оборачиваясь, сообщил врач. — Файри, сиди, ты не сможешь пока что дойти сам. Я помогу. Ит, идем.
Рыжего он взял на руки, легко, словно тот вообще ничего не весил, а Иту кивнул, указывая взглядом куда-то в сторону — туда, мол.
Корабль находился в узком каменном ангаре; из ангара вела вниз крутая лестница. Сначала по этой лестнице отправился вниз врач, затем, следом за ним, пошел Ит. Ступени лестницы, тоже из природного камня, оказались отшлифованы до блеска тысячами шагов, и Ит понял, что жилище, в которое они прибыли, старое, более чем старое. Полтысячи лет, как минимум.
— Садитесь, — приказал врач, сгружая Скрипача на некое подобие лежанки, стоящей посреди большой круглой комнаты с единственным окном, выходящим на море. — Надо познакомиться. Ит, садись. Или ты плохо запомнил про отказы?
Ит покорно сел рядом с рыжим. Врач усмехнулся, завел руки за голову, расстегивая костюм.
— Как же надоели эти тряпки, — пробормотал он. — Ненавижу…
Он скинул костюм, под которым оказались только шорты длиной до колен, и с явным удовольствием потянулся. Видимо, одежда ему действительно не нравилась.
Этот рауф был, пожалуй, даже крупнее Кира — а мужчин крупнее Кира они встречали нечасто. Глядя на него, Ит подумал, что, наверное, любой другой гермо, очутившись на их с рыжим месте, был бы счастлив оказаться в компании такого мужчины. Ну просто оживший предел мечтаний миллионов. Канон. Идеал.
Стоящий перед ними рауф был красив — той редкой, агрессивной и грациозной красотой, которая присуща диким животным. Широкие плечи, тонкая талия, прекрасно развитая мускулатура, бронзовая от загара кожа. Подвид, к которому принадлежал этот рауф, относился к группе, условно называемой «пегие» — волосы у него оказались трех цветов, основной темный, с вкраплениями рыжих и светлых прядок; направление роста волос — назад, от лба к затылку. Редко такое встретишь. Черты лица правильные, тоже близки к каноническим — классический треугольник. Высокий лоб, тонкий и ровный нос, узкий подбородок; глаза — редкого для рауф серо-стального цвета. Взгляд внимательный, цепкий, и немного насмешливый.
— С чего бы начать? — произнес он. — Наверное, придется с самого начала.