— Эй!
Я вскочил на ноги, стряхивая Соню с колен. Она шлепнулась на траву и, так и не проснувшись, продолжала жевать.
Внезапно Безумный Шляпник с невероятной силой скрутил мне руки.
— С тем, кого отравил, нужно обращаться вежливо!
— Отрубить ему голову!
Я оглянулся.
Королева со своим двором была тут как тут. Я испытал невольное облегчение, заметив, что плоские карточные тела имели все-таки некоторую толщину, что делало происходящее хоть немного реальней.
Палач в маске сделал шаг ко мне. В руках у него вместо топора был нож для масла, взятый со стола.
— Мне очень жаль, что свадьба откладывается, — величественно произнесла Королева, — но я не могу выйти замуж за убийцу, пока он не заплатит жизнью за свои преступления!
Лезвие ножа коснулось моего горла. В отчаянии собрав все силы, я перекинул Шляпника через голову и швырнул в ряды придворных, которые обрушились как карточный домик. Потом выхватил волшебный рог и поднес к губам, успев услышать радостное верещание Мартовского Зайца:
— Великолепно! Фанфары в честь собственной казни!
Над парадной дверью величественного мраморного особняка в свете факелов, рассеивавших вечерний сумрак, можно было разобрать надпись:
РАБ, ПОКИНУВШИЙ ДОМ БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ ХОЗЯИНА,
ПОЛУЧИТ СТО УДАРОВ ПЛЕТЬЮ
— А, латынь… — послышался сонный голос у меня из-под ног. — Как бы мне хотелось уметь читать на этом чудесном языке! К несчастью, в школьные годы у меня развилась привычка засыпать, как только учитель начинал декламировать Цезаря. Даже теперь, стоит мне услышать какое-нибудь «Вени, Вилли, Винки», как я тут же начинаю клевать носом.
Сев по-кошачьи, Соня принялась лизать лапу и тереть круглое, так и не смазанное маслом ухо.
Я не верил своим глазам.
— А ты что здесь делаешь?
— Привожу себя в порядок. Я же вся в этих мокрых чайных листьях — бр-р! Извини, если смущаю. Наверное, там, откуда ты пришел, не принято умываться на виду у всех.
Стало быть, насчет конфетти Бахус тоже не наврал. А я-то надеялся, что все, связанное с Безумным Чаепитием, осталось позади…
— А где тут латынь? — удивился я.
— Как где? На вывеске, конечно.
— Здесь все по-английски, — возразил я.
— Прошу прощения, но я сама англичанка и смею надеяться, что достаточно знакома с языком соотечественников. Нет, это латынь, или я не отношусь к благородному семейству Сонь!
Не снимая с подбородка резинку, я приподнял колпак.
Надпись была латинская…
Вернул колпак на место.
Снова английский!
Будь я проклят!
Внезапное осознание постигшего меня несчастья свалилось мне на плечи всей своей тяжестью, придавив к земле. Оставшийся хмель улетучился в мгновение ока, как вспышка пороха.
Я и в самом деле был проклят.
Мне не суждено больше увидеть родной эпохи, разве что мельком, по прихоти беспорядочно вьющейся цепочки перемещений во времени и пространстве. Перескакивать надо будет постоянно, не имея времени даже толком осмотреться. Сколько в среднем длится вечеринка? Несколько часов, в лучшем случае день, а засиживаться позже других наверняка столь же смертельно, как и покидать общее веселье… Нет, при первом же «нам пора, все было чудесно» — рожок в зубы и валить, пока не поздно!
Неужели теперь я, который так ненавидит все эти гулянки, должен буду провести остаток своего сверхъестественного существования, сколько бы оно ни длилось, в роли их завсегдатая? Стану своего рода «Летучим Голландцем», променяв быструю и сравнительно безболезненную, хотя и не очень пристойную смерть на бесконечные сандвичи, коктейли, пустопорожнюю болтовню, дружеские попойки, скучные парадные обеды и бармицвы!
Я развернулся, готовый бежать куда глаза глядят. Интересно, больно это или нет — выступить в роли вспыхнувшей сверхновой?
С улицы послышались голоса. Я остановился. А как же другие люди? Одно дело уйти самому, и совсем другое — стать массовым убийцей, захватив с собой тысячи невинных!
Проклятый Бахус!
— М-м-м, — сладко зевнула Соня. — От этой латыни бросает в сон не хуже, чем от ромового пунша. Даже глаза слезятся.
Голоса приближались. Перед лицом неизвестности присутствие хоть кого-то знакомого рядом немного успокаивало.
— Не спи! — встряхнул я зверька.
— М-м-м… не могу, очень хочется.
Снова свернувшись в пушистый клубок, вероломный грызун уютно засопел. Я поспешно подхватил его на руки и отступил назад, укрывшись в тени и моля бога, чтобы случайно не пересечь невидимую границу вечеринки.