Она смеётся.
– О Жан! В прошлый раз ты потерпел неудачу. Всё, на что ты был способен, – ой, даже не знаю, как сказать, – когнитивные конструкции, украденные у зоку и у нас. Трюки с солнцедобывающими машинами. Превосходная маскировка. И всё равно ты был ребёнком по сравнению с ним, с Отцом Драконов. И ты ещё говоришь, что знаешь, как это сделать теперь? Ах, мой милый, мой маленький принц, это просто смешно.
– Ещё смешнее будет наблюдать, как тебя сожрут другие Основатели. Это будут василевы и сянь-ку, верно? Они всегда тебя ненавидели. И тебе необходимо оружие против них. Только поэтому ты меня и вытащила.
Её глаза словно две зелёные жемчужины, холодные и твёрдые. Я набираю полную грудь воздуха. Почти у цели. Только бы не забыть, что она способна читать по крайней мере поверхностные мои мысли. Есть способ их скрыть. Ассоциативное мышление. Жемчужины и планеты, глаза и тигры. Она хмурится. Надо её отвлечь.
– Мне и впрямь интересно, как они сумели меня поймать, если я был настолько хорошо подготовлен, – говорю я. – А ты случайно не имела к этому отношения, моя дорогая?
Она встаёт прямо передо мной. Губы сжимаются в тонкую линию. Грудь поднимается и опускается резкими толчками. Она даже расправляет крылья Миели, и они вспыхивают в лучах свечей двумя гигантскими языками пламени.
– Возможно, я на самом деле от тебя убегал, – продолжаю я. – Но стоило тебе дойти до отчаяния, как ты всегда меня разыскивала.
– До отчаяния? – шипит она. – Ты мелкий ублюдок!
Она обхватывает руками мою голову и сжимает с такой силой, что череп вот-вот треснет. Наши лица сближаются, её теплое дыхание пахнет лакрицей.
– Я тебе покажу, что такое отчаяние, – бросает она.
– Нет. – «Да».
Её бледно-зелёные глаза вдруг вспыхивают двумя солнцами. Мир заливает белое сияние. Мое лицо плавится, словно воск, в её руках.
– Слушай, я расскажу, как тебя поймали, – говорит она.
Инспектор настигает этого мерзавца ле Фламбера в фотосфере Солнца.
Прежде чем начать операцию, он пользуется случаем, чтобы хорошенько рассмотреть Основателей на борту прекрасного корабля «Дающий бессмертие». Бородатый Творец Душ неторопливо раскачивается в кресле. Пеллегрини в белом с золотом мундире военного флота пристально и выжидающе смотрит на него. Василев, откинувшись на спинку кресла, крутит в руках бокал с золотистым вином. Двое сянь-ку замерли с невозмутимым видом. Чен молча и неподвижно глядит на море. Читрагупта пальцем протыкает дырки в виртуальной поверхности, создавая крошечные пылающие сингулярности, которые сразу же с громким хлопком исчезают.
Инспектор хмуро разглядывает Читрагупту. «Дающий бессмертие» представляет собой сложную конфигурацию электромагнитных полей, окружающих крупицу интеллектуальной материи размером с булавочную головку. Корабль парит на высоте пятисот километров над северным солнечным полюсом, в самой низкотемпературной зоне фотосферы. В таких условиях создание виртуального пейзажа стоило ему немалых хлопот.
Это маленький ресторанчик на берегу скалистой гавани. Основатели сидят за столиками на залитой солнцем и обдуваемой прохладным бризом горе, перед ними бокалы с белым вином и тарелки с морепродуктами, источающие насыщенный аромат. Снасти парусных лодок позвякивают на ветру, сопровождая разговор импровизированной музыкой. Напоминанием о том, где они находятся, служит сверкающая модель Эксперимента, которая нависает в небе, словно огромное облако, оставляя от Солнца пылающий ореол. Как и полагается, это мозаичная реальность, составленная из воспоминаний Основателей. Это проявление уважения, необходимое для достижения консенсуса. По крайней мере, теоретически.
Первым нарушает молчание Василев.
– Зачем мы здесь собрались? – спрашивает он. – Мы уже ответили на все ваши вопросы.
Пальцы инспектора нащупывают неровные края шрамов на щеках. Прикосновение вызывает глухую боль. Она всегда с ним, но не потому что раны не зажили, – это его неотъемлемая часть, проявление уважения к Прайму.
«Хорошо», – думает он. Очень хорошо, что встреча проходит в виртуальной реальности, где они могут чувствовать боль. Эти гоголы из глубоких внутренних ветвей губерний привыкли к абстрактным понятиям и стали забывать, что физическая реальность никуда не исчезла, что она грубая и мучительная, изощрённая и хаотичная, как спрятанное внутри яблока лезвие.
– Один из вас и есть Жан ле Фламбер, – говорит он им. – Один из вас явился сюда с намерением совершить кражу.