Основатели смотрят на него в ошеломленном молчании. У Читрагупты вырывается смешок. Взгляд Творца не отрывается от фиолетовых завитков осьминога на тарелке. Пеллегрини дарит инспектору мимолётную улыбку. В его груди возникает странное тепло. Этого он никак не ожидал. Воплощение и высококачественная виртуальность имеют свои преимущества и недостатки. Он едва удерживается, чтобы не улыбнуться в ответ.
– Я совершенно не разбираюсь в этом, – произносит он, указывая вверх.
Небо над ними мерцает нейтринными вспышками районных кораблей, как и «Дающий бессмертие». Миллионы судов движутся по строго определённым орбитам, переплетающимся наподобие нитей гобелена. Где-то очень далеко слышится ритмичное гудение губернии, искусственного мозга величиной с планету. Губерния присматривает за своими детьми из тени Меркурия, координирует их действия, направляет и планирует.
На Солнце надет пояс из крошечных светящихся точек: солнцедобывающие машины выкачивают из расплавленных глубин тяжёлые элементы и поставляют их на фабрики интеллектуальной материи, расположенные на стационарных орбитах. Целое семейство конструкторов-гоголов в плазменных телах взбивают солнечную корону, создавая устойчивые зоны, которые будут использоваться в качестве активного материала в солнечных лазерах.
– Но я знаю, что это служит Великой Всеобщей Цели. Наш брат Творец пытался объяснить мне теорию струн, рассказывал о рассеивании квантовой гравитации, о замках Планка и о том, что Бог не игрок, а криптограф. Мне всё равно. Моё семейство имеет дело с более простыми вещами. Всем вам известно, чем я занимаюсь.
Он слегка лукавит. И, конечно, знает, что должно произойти. Но лучше пусть они считают его варваром.
Солнечные лазеры сфокусируются на совокупности точек, и энергия достигнет такой концентрации, что разорвёт пространственно-временную ткань и даст жизнь сингулярностям, питаемым потоками частиц, выбитых с полюса солнцедобывающими машинами. В них устремятся бесчисленные гоголы, их мысли будут закодированы в единые цепочки в радиусах чёрных дыр. Семнадцать чёрных дыр будут сближаться, увлекая за собой от Солнца длинные оранжевые хвосты плазмы. Рука Бога со множеством пальцев сомкнётся в кулак. Яростный процесс излучения Хокинга превратит в энергию несколько частиц массы Земли.
И, возможно, в этом аду найдётся ответ. Ответ, который кто-то хочет украсть.
– Так где же эта легендарная личность? – спрашивает Василев. – Это безумие. Девять секунд в каркасе Эксперимента, и мы понапрасну тратим циклы в каком-то разукрашенном вире. За его пределами наши братья и сёстры готовятся к самым блистательным свершениям. А мы чем занимаемся? Гоняемся за призраком. – Он оглядывается на Пеллегрини. – Это сестра Пеллегрини решила, что мы должны плясать под вашу шарманку.
Инспектор своими крупными руками опирается о стол и поднимается на ноги. Резкое движение его массивного тела вызывает звон бокалов.
– Брату Василеву следует следить за своими словами, – негромко говорит он.
В ближайшем будущем придётся с ним разобраться. И с сянь-ку тоже: их здесь двое, старшая и младшая: одна приняла облик из Глубокого Прошлого – лицо сянь-ку и голубое многоугольное туловище со множеством рук, а другая – скромная молодая женщина в простой серой форме. Инспектор почти уверен, что это они подослали вампира, который пытался убить его в корабельном Каталоге.
– Сестра Пеллегрини заметила аномалию среди математиков-гоголов, – поясняет инспектор. – Для расследования она вытащила меня из Каталога и заблокировала внешние коммуникации. И правильно сделала. Я обнаружил следы. В вирах, в памяти гоголов. Ле Фламбер здесь.
Краем глаза он наблюдает за Ченом, стараясь определить его реакцию. Седовласый Основатель единственный, кто не смотрит на инспектора. Его глаза прикованы к небу, и на губах играет лёгкая улыбка.
Старшая сянь-ку встает.
– Существо, о котором ты говоришь, просто миф, – заявляет она. – В наших исходных информационных системах он почти легенда. Призрак.
Её древность производит сильное впечатление. Инстинктивное сяо – врождённое уважение к гоголу, стоящему ближе к Прайму, чем он сам, на мгновение заставляет инспектора почувствовать себя почти ребёнком. Инспектор был мечом Соборности, шепчет его метасущность. Он оставался сильным. Он знал, что его цель истинна и чиста.
– Сестра полагает, что воспоминания Прайма повреждены? – спрашивает он, стиснув зубы и черпая уверенность в увещеваниях метасущности.