Поэму, которую я написал, я отправил Жану Кокто — Жан Декарнен сообщил мне, что тот вернулся. Будь добр, забери ее и отнеси Деноэлю. Поль тебе ее отдаст. Но не забудь (далее обведено в рамку): во второй строфе VI песни надо заменить слово «бедный» на «новый». «И новая смерть сокрушила…» Заглавие: «Похоронный марш».
Я вынужден тебе признаться: поэму я писал до того усталый и измученный бессонницей, что уже сам не понимал, что пишу. И прямо в таком виде отослал ее Кокто в надежде его разжалобить, — может, он хоть что-нибудь сделает, пусть самую малость, чтобы вызволить меня отсюда. По последним сведениям, все складывается как нельзя хуже. Адрес Аното: улица Верней, 13.
Франсуа, голубчик, сделай все, о чем я прошу, это очень серьезно. Я ужасно боюсь. Рассчитываю на тебя и на Жана Декарнена. С наилучшими чувствами.
Жан.
28 июня 1943 (почтовый штемпель). Письмо по пневматической почте, idem. Тюремный штемпель: «Не более 4-х страниц по 15 строчек разборчивым почерком». На внутренней стороне конверта: Жене, 5/32.
Дружочек,
я несправедлив, в моем положении иначе и быть не может. Пойми меня правильно. Не сердись. Но должен признать, любовь моя, что ты действуешь несколько неуклюже. От тебя требовалось: продать мои книги, отдать половину денег Декарнену на передачи для меня, а на другую половину поехать отдохнуть в Вильфранш или куда-нибудь еще. Ты же все усложнил и сам запутался. Не начал с главного.
Но Деноэль, Кокто и другие — я им это припомню! Каковы, а? Деноэль не отвечает мне три недели. Кокто присылает из Ниццы абсолютно холодное письмо! А с тех пор, как вернулся, — ни слова, не сообщил даже, привез ли мои рукописи. Дюбуа, придурок, имеет наглость заявлять, что меня ждет не ссылка, но приличный срок. Идиот! Чтобы меня не выслали ав-то-ма-ти-чески, я должен быть осужден на срок меньше месяца! Представляешь, какие чудеса таланта должен проявить мой адвокат! Я написал Гарсону и поблагодарил его. Взывать к Кокто и Деноэлю я устал — они меня не слышат. Не сомневайся: подлость Кокто по отношению ко мне никогда не будет оправдана его большим талантом. Можешь, кстати, показать ему это письмо. Он жалкий тип, и я его за это презираю. Он не велик, нет. Если я задел его своими выпадами, мне плевать, я даже рад.
Написал Декарнену, что делать с моими рукописями. Если хочешь, скажи ему, пусть передаст тебе «Галеру», хотя поэма и очень несовершенна. Напиши мне о «Похоронном марше». Ты о нем ни слова не сказал. Тебе не нравится? Тем не менее отнеси его Деноэлю и попроси издать брошюрой, как «Смертника».
Не понимаю, почему ты сидишь без гроша, имея мои книги, я же тебе сказал, чтобы ты тратил на себя деньги, которые за них выручишь. Дурак ты все-таки. И щепетильный не в меру по отношению ко мне. Продай на 10 000 фр. Вот тебе и деньги.
Когда получишь их, верни Кокто то, что он потратил на меня в Вильфранше. Это надо сделать, хотя срочности нет. И больше не разговаривай с ним обо мне. У меня есть друзья: Декарнен и ты. А этот — изрядная сволочь.
Жизнь здесь не такая занятная, как у вас принято думать. У меня на счету уже три драки. Пишу среди чудовищного бедлама, бумаги мои перетрясают каждые полчаса: не обыск, так потасовка. Невыносимо.
В третий раз сдаю анализ крови. Первые два раза доктор осматривал меня только на предмет сифилиса. Туберкулез его не интересовал. В конце концов я разозлился и дал понять, что вовсе не стремлюсь ему понравиться, тогда только он наконец сообщил в лабораторию, что искать надо палочку Коха. А чувствую я себя при этом скверно.
«Похоронный марш» я писал наскоро, наверное, это не шедевр. Я тебе объяснял почему. Но все-таки скажи два слова. Может, я ни на что, кроме похабщины, не способен. А мэтру Аното отнеси от меня Расина, полного, если можешь. Любое дешевое издание. Он очень образованный господин. Тебе понравится.
Целую.
Жан.
Поблагодари Тюрле и Лефевра-Понталиса.
1 июля 1943 (почтовый штемпель). Письмо по пневматической почте на одном сложенном пополам листке: внутри текст, сверху адрес.
Дорогой Франц,
Я удивлен, что от тебя до сих пор нет вестей. Не знаю даже, дошла ли до тебя поэма, которую я тебе послал, и исправления. Что касается меня, то я получил передачу и очень доволен. Сложность только в том, что из-за жары я должен слопать все это сразу. Тут у всех так. Все киснет, горкнет, но съедается. В понедельник был в суде. Видел Аното. Он сказал, что Гарсон все-таки будет меня защищать. Стало быть, не надо нести ему деньги. В суде меня поставили в известность, что я подлежу высылке. Я это и так знал. Еще я там услышал, что доктор Клод написал благоприятное заключение. Получил письмо от Кокто. Довольно милое. Умеет он пользоваться словами. Неужели ты не получил поэму? Странно.