– Неужели мы ее боимся, Антон? – хихикнул кто-то другой.
– Это мы-то боимся? Никого мы не боимся.
– Если вы мне скажете, о чем беседуете, я постараюсь вам помочь, – с ледяной улыбкой предложила женщина за учительским столом.
Класс сразу без лишнего шума успокоился.
Она представилась:
– Меня зовут Брунисхольц. Я ваша новая учительница по экономике и организации производства.
Потом сухо добавила, что еще недавно сама окончила эту гимназию и, несмотря на печальные обстоятельства, рада, что ей дали вести этот класс.
– Меня назначили вместо господина Дайсса, который, как вы уже, наверное, знаете, погиб на прошлой неделе, когда менял пробку в электрощите…
Учителя, как одноклассники: постоянно приходят и уходят.
Новая учительница стала раздавать тесты, глядя поверх голов с таким выражением, будто повелевает миром или, по крайней мере, порядочной его частью. Тут она заметила меня, взгляд ее стал удивленным, потом пристальным, потом еще более пристальным. Она явно не могла отвести от меня глаз. Что-то в них мне подсказывало, что скоро моей спокойной жизни в «кубике» придет конец. Кто-нибудь посмелее, наверное, задал бы вопрос: «Какие-то проблемы, фрау Брунисхольц? У меня что, проказа на лице?»
Я же уткнулся в листок с заданиями.
После урока учительница велела мне идти за нею. Не спрашивая, в чем дело, я схватил с парты первое попавшееся оружие и сунул в задний карман. Это была металлическая шариковая ручка.
Мы подошли к вечно поломанному копировальному аппарату для учеников и остались одни. Будь это прежний учитель, я бы знал, что речь опять пойдет о паршивых результатах тестов. Фрау Брунисхольц была в школе новенькой, и я понятия не имел, что ей от меня нужно. Я терпеливо ждал, пока она перестанет морщить нос и перейдет к делу.
– Всегда мечтала увидеть вас снова, Франц. Для меня это было незабываемое впечатление. Надеюсь, вы понимаете.
Я постарался скрыть удивление.
– Да, мне тоже понравилось, фрау Брунисхольц.
При этом я ни черта не мог вспомнить, где и когда мы с ней встречались. Это все из-за травы. Сплошные пробелы, туман и трущобы, вместо памяти.
Фрау Брунисхольц была мне незнакома. (Я отношусь к этому спокойно. Что с того, если не могу вспомнить чьего-нибудь лица? Если запоминать всех подряд, то в конце концов такая галерея наберется, что с места не сдвинешься.) Приятно, конечно, что на экономике у меня теперь появилась союзница. Совместные переживания сближают.
Может быть, я еще и горжусь тем, что сделал, поинтересовалась Фрау Брунисхольц сдавленным голосом, метнув в меня жесткий, уничтожающий взгляд.
От этих ее взглядов мне сделалось совсем не по себе.
– Вы не напомните мне, фрау Брунисхольц, – спросил я неожиданно для самого себя, – что именно тогда произошло?
И тут ее прорвало.
– Пять лет назад– я тогда училась в выпускном классе, а вы были в переходном – вы схватили меня во дворе гимназии за ухо и проорали прямо в него, что таким девкам, как я, надо пердеть под нос, пока не задохнутся!
– Что? – Я даже рот открыл от такого поворота.
– У меня до сих пор в ухе свистит, понимаете вы? – Она уже кричала. – Постоянно свистит в ухе, потому что вы прокричали мне дырку в барабанной перепонке. Ну как, вспомнили теперь?!
Голосом, охрипшим от страха, я ответил, что нет, не вспомнил. Покопался в башке еще раз, и снова сказал – «нет».
Она на меня накинулась – уж не вздумал ли я всё отрицать.
– Нет, что вы! – быстро ответил я. – Ничего подобного!
Я ей верил на слово. Вечно я дров наломаю – прямо активный член клуба дроволомов. Ужас что такое. Как-то раз взял и выгнал из клетки черепаху брата. Потом дурацкой выходкой сорвал спектакль в семейном лагере для детей-инвалидов. Одно хуже другого. Вполне мог и бедной фрау Брунисхольц барабанную перепонку испортить. Почему нет? От меня сплошные неприятности.
Фрау Брунисхольц провела рукавом по мокрому от пота лбу и ослабила узел на галстуке. Я быстро нащупал в кармане ручку, на мгновение испугавшись, что она накинет мне эту жуткую штуку на шею, придушит, а труп повесит на фонаре возле входа в назидание прочим лиходеям.
– Если вы еще хоть раз позволите себе грубость по отношению ко мне, я лично позабочусь, чтобы вас отправили в исправительную колонию!
Я согласно закивал, так что у меня чуть голова не отвалилась от согласности. Галстук остался на своем месте. Возможно, фрау Брунисхольц увидела, как я размахиваю острой ручкой, и решила не рисковать.
– Я требую уважения, Франц, уважения. Большего мне от вас не нужно.
Она повернулась и ушла, бросив меня у одинокого ксерокса.