– Спасибо, Полтер, – сказал Дивэйн и пошел прямо в гостиную.
Полтер беспомощно покачал головой и удалился.
Дивэйн педантично поклонился и подчеркнуто вежливо стал говорить:
– Мне было неприятно слышать о вашем нежелании видеть меня, леди Кэмден.
Она поднялась с софы, бледная, как призрак, оцепеневшая, не веря во все происходящее. На ее совершенно белом лице темные, горящие от гнева глаза были похожи на раскаленные угли.
– Убирайтесь! – сказала она.
Дивэйн продолжал идти к ней.
– Я пришел извиниться за то, что грубо вел себя на прошлом вечере и, возможно, причинил вам боль. Можете себе представить, что я почувствовал, увидев вас снова с мистером Кейном! – Ему вдруг вздумалось изобразить ревность.
– Убирайтесь! Повторяю вам! – воскликнула Франческа, показывая пальцем на дверь.
– Но позвольте же мне все-таки сказать слово. Каждая собака кусается по-своему, а мы с вами убежденные любители собак, вы и я. Ну, успокойтесь, нет необходимости применять ко мне такие суровые меры, Франческа.
Немного успокоившись от его извинений и раздираемая любопытством, она присела. Дивэйн сел на стул, стоявший к ней ближе всего и дотронулся до ее руки. Это уже было слишком и Франческа отдернула руку.
– Говорите, что вы хотели и уходите, – сказала она холодно.
– Я пришел поговорить об ожерелье, – он посмотрел ей в глаза. Да, это задело ее.
Она взглянула на него беспомощно. Но, тем не менее, с какой-то надеждой.
– Ах, и вы слышали об этой истории?…
Только этих слов ему и надо было. Он пересел к ней на софу, подбадривающе обнимая ее за плечи.
– Бедная девочка. Весь Лондон знает об этом. На Бонд Стрит ни о чем другом сегодня и не говорили.
Она глубоко вздохнула и слегка отодвинулась от него. Было заметно, как напряглась кожа на ее лице. Она прикусила губы и с удивлением посмотрела на него.
– Полагаю, вы именно об этом хотели поговорить со мной вчера вечером? – спросил он мягко.
– Да, я собиралась попросить у вас помощи, – она робко взглянула на него.
– Я действительно очень хочу помочь вам, но терпеть не могу обсуждать подобные вопросы при всех.
– Но вы говорили, что вам надо быть сегодня в Нью-Маркете.
– Я не поехал туда, увидев, что вы действительно нуждаетесь во мне.
Неуверенная улыбка появилась на ее губах, а выражение глаз смягчилось.
– А, так вот в чем дело, мне и самой было трудно поверить, что вы могли так неожиданно изменить свое отношение ко мне.
– Мои чувства к вам не изменились, Франческа. Вы не против, если я буду вас так называть? – Она только улыбнулась, а он продолжал: – Вы помните о моих словах, что я очень хочу помочь вам? Это действительно так.
– О, спасибо, Мондли ведет себя по отношению ко мне просто ужасно! Он крадет мои деньги и заставляет меня покинуть этот дом.
– Тогда ему придется иметь дело со мной. Я не позволю изводить вас подобным образом! Предоставьте Мондли мне.
Ей показалось, что невыносимый груз упал с плеч. Слезы застыли у нее в глазах и она даже не знала, что сказать. Франческа всегда почти инстинктивно чувствовала, что Дивэйн все-таки может найти выход из самого затруднительного положения.
– Спасибо, – сказала она мягко.
Сквозь пелену слез Франческа увидела, как его голова наклонилась к ней и в глазах его не таилось никакой опасности. Он радостно улыбнулся ей. Его губы вдруг прикоснулись к ее губам так нежно, что это было похоже на легкое прикосновение крыльев бабочки. Он так же нежно обнял ее, но поцелуй стал более страстным.
Франческа чувствовала себя словно во сне. Дивэйн хочет спасти ее. Он любит ее. Отвечая на страсть, она тоже обняла его. Неожиданно Дивэйн сжал Франческу в своих объятиях так крепко, что у нее перехватило дыхание, и она с ужасом осознала, что полностью отдается этой страсти. Она тут же отпрянула от него, тяжело дыша, явно смущенная.
– Что вы станете думать после этого обо мне? – спросила она с дрожью в голосе и смущенно улыбаясь.
– Я думаю, что вы самая восхитительная дама, с которой я когда-нибудь имел удовольствие встречаться и помогать ей во всех несчастьях. Вы говорили – Мондли выгоняет вас из дома? Нам придется найти для вас другой дом. Должен сказать, что невестка Мондли живет не в очень-то хороших условиях.
– Он всегда был очень прижимист, – глубоко вздохнув, сказала она.
– На пожилых мужчин не слишком действует шарм молоденьких женщин, – ласково сказал Дивэйн. – Ну, а теперь об этом злосчастном ожерелье. Где оно?