Вот о чем я размышлял в Сен-Мало, когда приехал туда в 1937 году, собираясь работать над биографией Шатобриана. Я увидел местность точно такой, какой он описал ее. Мальчишки так же играли на сваях. Время не тронуло старинные особняки судовладельцев. В соборе горело несколько свечек. Но на одиноком и диком острове Гран-Бе уже покоился в величественном смирении Франсуа-Рене де Шатобриан. Задолго до смерти город даровал ему несколько футов скалы для могилы. Гранитная плита, крест, никаких надписей — он тщательно все продумал. Его отнесли туда во время отлива, в сопровождении выстроившихся по двое священников в стихарях. Стреляла пушка; на прибрежных скалах и укреплениях толпились зрители, декламируя рефрен из «Абенсерагов»: «Какие сладкие воспоминанья…». Вся Бретань пришла отдать дань уважения великому бретонцу. Дул штормовой ветер. Моряки несли гроб до могилы, вырытой в скалах. Именно туда я и отправился, как паломник, помечтать возле великого Чародея, спящего под неизменную колыбельную морских волн и далекий гул волн людских, таких же слепых, как волны океана, дробящих гранит цивилизации жестокими и тщетными ударами.
Прошло двадцать лет. Когда я снова приехал в Сен-Мало, одна из таких человеческих волн, Вторая мировая война, опустошила город. Было разрушено много чудесных домов. Но Франция мужественно взялась за работу и уже в 1954 году Сен-Мало обрел свой прежний облик, свои благородные фасады и трубы, выстроившиеся в боевом порядке. На сей раз я приехал в гости не к Шатобриану. Французская академия выбрала меня своим представителем на торжествах по поводу столетия другого великого малуанца, Ламенне[85]. Он тоже был истинным бретонцем. Подобно тому как моряки из Сен-Мало, доказав свою отвагу на службе в королевском флоте, порой становились морскими разбойниками, аббат Фели де Ламенне, мужественно сражавшийся на стороне Церкви, не побоялся отпустить мятежный кораблик своих мыслей в плавание по неизведанным водам.
Я выступал на открытом воздухе, перед крепостью, перегораживающей дорогу Сийон, той крепостью, к которой Анна Бретонская[86], став королевой Франции, приказала пристроить две огромные башни. Одна из них называется «Ворчунья». Ветер перед Ворчуньей, как положено, был таким сильным, что вырывал листки с речью из моих рук. Все же я, как мог, рассказал о посещении заключенного в тюрьму Ламенне разочаровавшимся Шатобрианом. Я с удовольствием представлял себе, как эти столь непохожие друг на друга великие малуанцы сидят в камере тюрьмы Святой Пелагии, рассуждая, с высот своей гениальности, о судьбе и времени. Оба, будучи детьми, играли на каменистых пляжах, оба с наслаждением ловили порывы штормового ветра. Шатобриан вызвал к жизни столь желанные бури в своем сердце, Ламенне — в мыслях. Шатобриан вырос недалеко от Сен-Мало, в средневековой крепости Комбург; Ламенне — в деревенской тиши Ла-Шене. И тот и другой доказали подлинно бретонскую преданность: Шатобриан — королю, которому больше не верил; Ламенне — свободе и народу. Шатобриан, в присущей ему возвышенной манере, так описал эту сцену: «Я пошел к узникам не для того, чтобы, подобно Тартюфу, раздавать им милостыню, а чтобы обогатить свой ум общением с людьми, лучшими, нежели я. В последней комнате наверху, под крышей, такой низкой, что до нее можно было достать рукой, мы, безумцы, верящие в свободу, Франсуа де Ламенне (ему следовало бы написать: Фелисите, но он стремился к симметрии фразы) и Франсуа де Шатобриан, беседовали о серьезных вещах». Я отправился в Ла-Шене, как некогда ездил в Гран-Бе, чтобы поразмыслить об этих серьезных вещах. Сен-Мало не располагает к мелкому.
Еще через два года я снова приехал туда по поводу другого юбилея, удивительного для этих мест: столетия Бернарда Шоу. Что общего между Джорджем Бернардом Шоу и Сен-Мало? Может быть, дело в простом кокетстве. Малуанцы, столько раз одерживавшие победу над англичанами на всех морях мира, ставшие после этого их союзниками, сочли, что будет благородно и великодушно принять в своем порту военно-морские корабли Великобритании. Может быть, английские моряки, со своей стороны, решили, что чествовать в Сен-Мало ирландца, наговорившего столько гадостей об Англии, — это остроумно. Вечером, во дворе замка герцогини Анны, французская труппа играла «Цезаря и Клеопатру». Английские и французские зрители братались. Протестовал только океан. Я начал понимать, что это такое — малуанский шторм. В тот вечер он достиг апогея. Ветер срывал декорации; зрители промокли насквозь под дождем. Я думал о том, как Шатобриан, возвращаясь из Америки, стоял на верхней палубе среди бушующих волн и восхищался этим невероятным зрелищем. Целый день я гулял по Сен-Мало; полностью восстановленный город был прекрасен, как никогда. Бури могут сдвинуть с места предметы; но им неподвластна воля — особенно если речь идет о воле бретонца.
85
Ламенне, Фели сите Робер де (1782–1854) — французский священник, философ и писатель. Родился в Сен-Мало, по примеру старшего брата стал священником. В юные годы открыто критиковал идеи императора Наполеона об обособлении французской церкви от Ватикана. Проповедовал идеи либерального католицизма и христианской демократии. Ради поддержания авторитета церкви вместе с другими общественными и церковными деятелями основал Конгрегацию Святого Петра. Ламенне полагал, что необходимо укреплять власть папы над французской церковью, однако он отстаивал принцип отделения Церкви от государства, право любого человека на свободу совести и вероисповедания и право открыто высказывать любые мнения, в том числе и в прессе. За эти взгляды он подвергся осуждению Святого престола. Тем не менее, Ламенне не отступился от своих либеральных принципов. В политике он придерживался демократических идей, основал газету «Народ» и опубликовал эссе «Страна и правительство» (1840), за которое на год попал в тюрьму. Между 1841 и 1846 годами он создал фундаментальный труд «Набросок философии». После революции 1848 года Ламенне стал депутатом Законодательного собрания, а затем, когда на трон в результате переворота взошел Луи Бонапарт, удалился в свое имение Ла-Шене, где работал над переводом на французский язык «Божественной комедии» Данте.
86
Анна Бретонская (1477–1514) — дочь герцога Бретонского Франциска и Маргариты де Фуа, принцессы Наваррской. После смерти отца, когда Анне было всего 12 лет, она осталась единственной наследницей могущественного герцогства Бретань. Анна обратилась к будущему императору Священной Римской империи Максимилиану с предложением взять ее в жены: ей нужен был защитник для себя и своих владений. Брак заключили заочно, однако вскоре Франция потребовала признать этот союз недействительным. В 1491 году Анна стала женой короля Франции Карла VIII. Официально это был ее второй брак. В договоре указали, что в случае смерти супруга Анна имеет право выйти замуж только за его наследника, что впоследствии и случилось. У Анны и Карла родились шесть детей, но все они умерли в младенчестве, затем в 1498 году скончался и сам король. Его наследник, Людовик XII, стал третьим мужем Анны Бретонской. Бракосочетание состоялось в 1499 году. Дочь Людовика и Анны, Клод французская, стала невестой будущего короля Франции Франциска I. Анна всячески противилась этому браку и до самой смерти пыталась устроить помолвку дочери с императором Карлом V. Однако после кончины Анны Клод все же вышла замуж за Франциска, и Бретань навсегда воссоединилась с Францией.