Ирван смотрит на меня и снимает всё на планшетник. Потом подходит к берегу к белой лилии, и берёт её крупным планом. Он снимает её вместе с замершей на ней синей стрекозой. Стрекоза не улетает, она знает, на сегодня она фотомодель…Я ныряю под воду и плыву к середине реки.
Назад мы возвращаемся молча, полные впечатлений. Я уже не прошу француза, чтобы он рассказал «там у себя, каково оно тут у нас». Всё и так понятно без слов. Николай уже расстелил на траве моё походное одеяло и раскладывает на нём немудрёный наш обед.
Я смотрю на Ирвана, спина его стала совсем красной, приходится раскрыть над ним зонтик. Хорошо, что в последний момент его всучила мне моя жена. Я такие вещи на рыбалку не беру. Баловство одно…
«Это не для тебя, - скажет она мне, вручая старенький пляжный зонт, который всегда таскает с собой, - это для Ирвана. Ты и так обойдёшься».
Она оказалась права, зонт пригодился.
Ирван моим ножом, полюбившимся ему, на разделочной доске поверх одеяла режет помидоры, малосольные огурцы, колбасу и сало с прослойкой. Коля своим ножом нарезает сало без прослойки. Этим продуктом я всё же угощу француза, но чеснок он откажется есть наотрез, даже пробовать не станет. Сошлётся на изжогу. У нас с Колей изжоги не бывает: ни от сала, ни, тем более, от чеснока, если всё это заедается малосольными огурчиками.
Пьёт француз и наш квас. Николай предусмотрительно обложил его бутылками со льдом, поэтому он достаточно холодный, и на жаре здорово утоляет жажду. Только вот Коля побаивается, не появились ли в нём дополнительные градусы…
Во время обеда снова звонит мой телефон. Это опять Аркадий Сергеевич.
«Где вы? – ещё радостнее кричит он, - выезжайте скорее».
«Уже выехали, - продолжаю я врать, - через полчаса будем».
«А и правда, - говорит Николай, - может, нам пора ехать? Это мы с тобой, Сергеич, тут отдыхаем, а для француза это, может, настоящий экстрим. Как бы он тут дуба не дал на такой жаре».
«Цел будет, - говорю я, - он и не в таких переделках бывал. Хотя то, что русскому хорошо, то немцу не очень»…
Мы с Колей смеёмся, а Ирван недоумённо смотрит на нас.
«Ну, а если серьёзно, - прибавляю я, - поедем, пока никто из нас не обуглился. Да и дядька уже заждался»…
Собрав мусор и остатки еды в полиэтиленовые пакеты, Коля идёт сдувать лодку, а я отпускаю пойманную рыбу обратно в её стихию. Ирван смотрит на меня одобрительно. Я тщательно споласкиваю садок, чтобы он не вонял рыбой в машине, и в это время в небе, как ухнет. Впечатление такое, будто атомная бомба взорвалась. Коля и Ирван даже приседают от неожиданности.
«Это что, Сергеич, химическое оружие уничтожают? – недоумённо спрашивает Николай, - у вас тут в Почепе, я слышал, самый большой его склад».
«Правильно, только это не химическое оружие, его уничтожают в тиши лабораторий. Всё гораздо проще и прозаичнее - это реактивный самолёт преодолел звуковой барьер. Только и всего. В детстве я такие взрывы слышал очень часто, и бояться их не стоит».
Часть IV. Глава IV.
Через полчаса у раскрытых ворот нас встречает мой дядька.
«Где рыба»? – спрашивает он.
«Рыба вся», - отвечаю я.
«Тогда жарь всю».
Мы смеёмся.
Говорить ему, что я её отпустил, не стоит. В отличие от меня, он до сих пор настоящий рыбак.
«Клевало плохо», - оправдываюсь я и первым вхожу во двор.
В глубине его стоит большой деревянный дом с резными наличниками. Аркадий Сергеевич открывает дверь и впускает нас внутрь. В доме уютно и достаточно прохладно. Стол давно накрыт и ломится от всевозможных вкусностей. Русские люди – хлебосольные люди, может, потому что частенько жили впроголодь…
Тётка моя, его жена, по-прежнему ещё очень красивая и голосистая, хотя перешагнула давно за ягодкин возраст, хлопочет на кухне.
«Покажи-ка мне своего француза»? – говорит она и, не раздумывая, идёт к Ирвану, минуя Колю. Француз хоть и одет в одежду с чужого плеча, но с русским его не спутаешь.
Они трижды целуются, и я их представляю друг другу:
«Сэ Ирван и сэ Надежда Григорьевна», - говорю я.
Дядька в это время тащит из своего кабинета свой парадный китель. Медалей на нём – не сосчитать. Ирван достаёт из рюкзака гаджет и продолжает фотосессию. Сначала фотографирует китель, потом накрытый стол, потом всех нас за столом. Я повторяю эту процедуру, уже без себя, но вместе с французом.
«Что-то на нём странная одежда», - интересуется Аркадий Сергеевич и успокаивается только тогда, когда я объясню ему, что это одежда моя.
«Не думай, он не безработный, - говорю я, - он школьный учитель».
«Ваня, - говорит обрадованный дядька, - иди, я тебе расскажу про Юрия Гагарина.
Я был у него инструктором по прыжкам с парашютом. Юра был хорошим парнем. Я тебе сейчас покажу его фотки, когда он ещё не был в космосе».
«Потом покажешь, - говорит жена, - сначала нужно гостей накормить».
То, что полчаса назад мы плотно поели, в расчёт не принимается. Отказываться нельзя. Мало того, надо попробовать всего, что на столе, хотя бы понемногу. Тётка моя постаралась на славу, она в нашей родне кулинарная кудесница. Чего она только не наготовила:
голубцы с мясом, домашние огурчики, свежие, прямо с грядки, огурчики малосольные из подвала, помидорчики, пироги с мясом, пироги с луком и другой начинкой, рулеты с черникой и яблочным повидлом, и ещё много чего вкусного. Из подвала она выносит наливку двух сортов и к ней чудесный холодный компот из алычи и красной смородины.
«Трэ дилисьё (восхитительно)», - восклицает ошарашенный француз.
Дядька наливки подливает ему побольше, и вскорости она делает своё дело.
На вкус она сладенькая, но нужные градусы в ней имеются. Коля не пьёт наливки, он за рулём, и я тоже налегаю в основном на компот.
«Ваня, - говорит французу совсем повеселевший Аркадий Сергеевич и берёт его за руку, - пойдём, я покажу тебе свои владения».
Обнявшись, как лучшие друзья, они выходят во двор. Там под развесистой алычой француз делает ещё несколько снимков моего дядьки.
«Прямо фотомодель, - удивляется тётка, - вроде и выпил немного….
Сейчас я соберу вам в дорогу гостинцев, - продолжает она, - пока мой с французом будут фотосессию делать…