План побега из окна туалета с помощью веревки из туалетной бумаги выглядел для нее менее унизительным, чем обычная оплата ужина и выход на улицу через дверь.
– Вы не хотите доесть это блюдо? – поинтересовался Сильван.
Господи, почему этот приставала не может пять минут посидеть спокойно, сосредоточив внимание на своей спутнице? Лучше бы отвернулся вообще. И оставил Кэйд в покое.
– Я не голодна, – сухо ответила она.
Изрядно проголодавшись за день, она с воодушевлением заказала комплексный обед, но сейчас так разнервничалась, что не могла заставить себя проглотить ни куска.
Губы Сильвана вытянулись в изящную французскую трубочку, выразив беззвучное удивление. Посмотрев на ее тарелку, он перевел взгляд на рот Кэйд. Его бровь вопросительно приподнялась.
Неужели он полагает, что именно так может проникнуть в ее тайные мысли? И какие же молчаливые вопросы таились в его глазах, в глубине которых загорались и гасли теплые лучики?
– Сегодня я съела слишком много шоколада, – быстро пояснила Кэйд.
На лице Сильвана отразилось самодовольство.
– Я ведь заходила к Доминику Ришару, – снисходительно добавила она.
Удар попал в цель, рот Шанталь изумленно открылся, и она изящно прикрыла его пальчиками с идеально накрашенными ноготками. Кэйд тоже тщательно ухаживала за руками, но вряд ли сумела бы прикрыть рот столь эротично. Может, француженки практикуют пластику перед зеркалом? А вот Сильван поджал губы, и любому стало бы ясно, что Кэйд добилась своего.
– Ну и что? Он продался? – с негодованием спросил он.
Пока ее мысли метались между ложью или признанием в неудаче, Кэйд вдруг вспомнила, что является совладелицей разветвленной международной сети корпораций.
– Я не имею права обсуждать переговоры о заключении контрактов с третьими лицами, – заявила она с мягкой невозмутимостью, с какой множество раз выступала на деловых совещаниях.
Этот ответ ему явно не понравился. Он резко развернулся к своей спутнице, хотя едва сдерживал возмущение.
– О, неужели вы пытались купить Сильвана? – игриво промолвила Шанталь, очевидно, стараясь снизить напряжение, чтобы вновь завладеть его вниманием и вернуть вечеру приятную легкость. – И сколько же ты стоишь, chéri?[33]
Сильван пронзил Шанталь молниеносным взглядом.
– Я не продаюсь.
– Сомнительное заявление, – мило заметила Кэйд, придав своему голосу тонкий оттенок высокомерной язвительности. «Что было чертовски трудно сделать, говоря на чужом языке», – думала она позже, пытаясь утешиться. – Вчера я заплатила почти тысячу долларов, чтобы попробовать вас на вкус.
Брови Шанталь полезли на лоб. Но даже изумлялась она красиво. А губы Сильвана опять вытянулись в красивую французскую трубочку. Потом он усмехнулся.
«Что за двусмысленную чушь я сморозила?» – Кэйд отчаянно захотелось, чтобы земля расступилась и поглотила ее. Минута понадобилась Сильвану, чтобы его усмешка преобразовалась в нечто более цивилизованное, в блестяще и великолепно выраженное самодовольное злорадство.
– Да, пожалуй, вам удалось.
А Кэйд не могла даже заставить себя выдавить, что имела в виду «вкус его шоколадных конфет», сознавая, что оговорка была почти по Фрейду. Ведь они оба понимали, что, когда она наслаждалась его шоколадными конфетами, в них присутствовало нечто от него самого.
Ей оставалось лишь попытаться изобразить презрение, сожалея, что она не отработала его перед зеркалом, когда практиковалась в произношении французского «u». Знания языка явно недостаточно для того, чтобы нормально жить во Франции.
– А вы не думаете, что он несколько дороговат? Хотя полагаю, что вы всегда можете одурачить клиентов, продавая им свою продукцию, если считаете, что цель оправдывает средства.
На его скулах заходили желваки. Ситуация стала взрывоопасной.
– Сильван признан самым лучшим шоколатье Парижа! Это не обсуждается, – заметила Шанталь.
– Неужели? – воскликнула Кэйд. – Так, значит, вы ни разу в жизни не пробовали продукцию Доминика Ришара?
Вспыхнувший яростью взгляд Сильвана мог бы воспламенить лед. Ее уже не могло потрясти исходящее от него волшебное очарование, прямо сейчас этот чародей, похоже, готов был скормить дерзкую нахалку демонам.