--Доктор поднялся к ее светлости, -- объяснил он. -- Он считает, что до вечера ничего не случится. Странно, а мне казалось, что уже вот- вот...
--Подождите, дорогой лорд Годолфин, -- сказала Дона. -- Когда вы в десятый раз станете отцом, вы поймете, что младенцы -- ужасно ленивые созданья и вовсе не торопятся появиться на свет. Оставьте ненужное беспокойство, я уверена, что вашей супруге ничто не угрожает. Расскажите лучше о своем пленнике. Где вы его держите? Как он себя ведет?
--Он содержится вон в той башне, сударыня, и, если верить охранникам, коротает время, малюя птиц на обрывках бумаги. Сразу видно, что этот тип -просто сумасшедший.
--Бесспорно, -- откликнулась Дона.
--Соседи превозносят меня до небес, -- продолжал Годолфин, -поздравления сыплются со всех сторон. Скажу без ложной скромности, что похвалы эти не лишены оснований. Ведь именно я, в конце концов, сумел обезоружить негодяя.
--Наверное, это было очень трудно?
--Н-нет, не слишком. Собственно говоря, он сам отдал свою шпагу... Но ведь отдал-то все-таки мне!
--Вы настоящий герой, сударь. Я непременно расскажу королю о вашей смелости. Если бы не вы, пирата ни за что не поймали бы. Вы были истинным вдохновителем всей операции!
--Вы мне льстите, сударыня.
--Нисколько. Я уверена, что Гарри целиком разделяет мое мнение. Было бы очень кстати, если бы я могла продемонстрировать его величеству что-нибудь из вещей этого страшного разбойника. Как вы думаете, не согласится ли он отдать мне один из своих рисунков?
--Да хоть дюжину! Они у него разбросаны по всей камере.
--К счастью или к несчастью, -- вздохнув, проговорила Дона, -- но подробности той ужасной ночи почти изгладились из моей памяти, так же как и облик самого пирата. Помню только, что это был огромный черный детина, невообразимо уродливый и свирепый.
--Ну что вы, сударыня, он вовсе не так безобразен, как вы думаете. Фигура у него скорей сухощавая, чем плотная, он, к примеру, гораздо худее меня. А лицо, как и у всех французов, даже не лишено приятности.
--Жаль, что я не могу посмотреть на него. Мне бы так хотелось поподробней описать его внешность королю.
--Разве вы не будете присутствовать на казни?
--К сожалению, нет. Я должна ехать вслед за Гарри и детьми.
--Ну что ж, -- проговорил лорд Годолфин, -- думаю, не случится ничего страшного, если я разрешу вам один разок на него взглянуть. Правда, Гарри говорил, что после недавних печальных событий вы не можете без дрожи слышать его имя, что этот негодяй так напугал вас...
--Но это совсем другое дело, дорогой лорд Годолфин. Теперь я нахожусь под вашей защитой, а у француза нет ни шпаги, ни пистолетов. Зато представьте, с каким удовольствием я буду описывать королю эту выразительную сцену: знаменитый пират, наводящий ужас на всю округу, схвачен и обезоружен доблестным корнуоллцем, преданным вассалом его величества.
--Именно так, сударыня, именно так. Я до сих пор не могу без содрогания вспоминать, какой опасности вы подвергались, находясь рядом с ним. Да за одно это его стоило бы вздернуть на первом суку! Не говоря уже о том, что именно эти ужасы могли повлиять на состояние моей супруги и резко ускорить течение событий.
--Вполне возможно, -- серьезно ответила Дона и, видя, что он снова собирается пуститься в рассуждения о , о котором ей, слава Богу, было известно гораздо больше, чем ему, торопливо прибавила: -- Тогда давайте не будем терять времени и отправимся в башню, пока доктор осматривает вашу жену.
И, прежде чем он успел возразить, она уже прошла через гостиную и прихожую и шагнула на крыльцо. Годолфин поневоле должен был последовать за ней. Остановившись на ступеньках, он поднял голову и бросил взгляд на окна второго этажа.
--Бедная Люси! -- воскликнул он. -- Как бы я хотел избавить ее от этих мучений!
--Раньше надо было думать, милорд, -- заметила Дона, -- девять месяцев назад.
Он ошарашенно уставился на нее и забормотал что-то о наследнике, которого всегда мечтал иметь.
--Не сомневаюсь, что рано или поздно вы его получите, сударь, -улыбнулась Дона, -- хотя, возможно, и не сразу, а после десятерых дочек.
Они подошли к башне и, открыв дверь, ступили в тесную комнатку с каменными стенами. Двое часовых с мушкетами стояли перед входом, третий сидел на скамейке у стола.
--Леди Сент-Колам изъявила желание взглянуть на заключенного, -проговорил Годолфин, обращаясь к стражникам.
Человек за столом поднял голову и усмехнулся.
--Самое время, милорд, -- заметил он. -- После завтрашней церемонии ни одна леди уже не захочет на него смотреть.
Годолфин расхохотался.
--Ты прав, приятель, поэтому я и разрешил ее светлости навестить его сегодня.
Охранник двинулся вверх по узкой каменной лестнице, на ходу снимая висящий на цепи ключ. Дона шла следом, отмечая про себя, что в темницу ведет одна-единственная дверь, а внизу, под лестницей, постоянно дежурят часовые. Охранник повернул ключ в замке, и она снова почувствовала то нелепое, боязливое волнение, которое всегда охватывало ее перед встречей с ним. Дверь распахнулась, и она вошла в камеру. Следом за ней протиснулся Годолфин. Охранник вышел, заперев за собой дверь. Француз сидел у стола, точь-в-точь как в тот раз, когда она впервые его увидела. Вид у него, как и тогда, был сосредоточенный и отрешенный, он с головой ушел в свое занятие. Оскорбленный такой непочтительностью со стороны своего узника, Годолфин стукнул кулаком по столу и сердито воскликнул:
--Извольте встать, когда к вам заходят посетители!
Дона знала, что в рассеянности француза нет ничего напускного, он просто увлекся рисованием и не сумел отличить шаги Годолфина от шагов охранника. Отложив в сторону рисунок -- она заметила, что это набросок кроншнепа, летящего над устьем реки по направлению к морю, -- он поднял голову и увидел ее. В лице его не дрогнул ни один мускул; он молча встал и поклонился.
--Леди Сент-Колам не сможет присутствовать завтра на вашей казни, -сурово проговорил Годолфин. -- Поэтому она пожелала взглянуть на вас сегодня, а заодно взять один из ваших рисунков. Она хочет показать его королю как напоминание о дерзком разбойнике, так долго терроризировавшем его преданных слуг.