Предлагаемая вниманию читателей книга Райнхарда Хёна подтверждает верность суждений проницательного француза, не оставляя сомнений в глубокой закономерности периода франко-немецкого сближения.
Введение
В войне 1939г. обнаружились две точки зрения на последнюю стадию борьбы. Германия, которая сделала решающие выводы из мировой войны, и с революцией 1933г. установила новый порядок, противостояла Франции, которая рассматривала себя как важнейший представитель и хранитель демократии в Европе, и была обязана во имя демократии препятствовать новому порядку в Европе. Велась предполагаемая война за демократию и ее идеалы против угрозы варварства, в которой Франция охраняла цивилизацию.
В этой борьбе Франция опиралась на идеи революции 1789г. Несомненно, когда-то эта революция представляла собой мощную силу. Французские революционные лозунги свободы и равенства не только сокрушили абсолютизм во Франции, которая привела буржуазию к политической и социальной власти и установила новый государственный и общественный порядок. Революция распространила свое влияние далеко за пределы французских границ. Прежде всего, с ее помощью смогла развиться французская внешняя политика и агрессивный экспансионизм Франции.
Все решающие перемены в структуре государств XIX века опирались на идеологию свободы французской революции. Под девизом свободы находился каждый народ внутри абсолютного большинства государств Востока и Юго-Востока Европы. Италия достигла единства в борьбе против Габсбургов. В Германии единое национальное движение шло рука об руку с идеями 1789г. Последствием этого стремления к единству и свободе стало внутриполитическое признание и организационное преобразование этих идей, которые принесли внешнеполитическую свободу. Обнаружились демократические принципы, разнообразно варьируемые в европейских конституциях и отразившие ход и характер времени. Верилось, что таким образом могут быть преодолены все внутриполитические трудности, и одновременно с этим наступит также внешнеполитическая свобода. Чем дальше в историю уходила французская революция, тем больше кровавых жертв приносилось на ее алтарь имущей и образованной буржуазией после первого восторженного опьянения революцией. Эти жертвы, производившие ошеломляющий эффект, представлялись в известной мере исторически обусловленными, и должны были стать неизбежными в момент возникновения новых революционных идей.
Франция рассматривала себя как страну прогресса, которая вывела народы из темноты абсолютизма и тирании к свету, и жила в гордом сознании того, что она должна выполнить свою миссионерскую задачу в Европе с помощью своих демократических идей. Миссионерской идеей она приукрашивала свои внешнеполитические притязания на власть. Духовная сила демократической идеологии должна была считаться решающим показателем внешнеполитического положения Франции в Европе и мире. Демократические идеи французской революции были до последнего времени исходным пунктом внешней политики Франции. Она стояла и пала вместе с ними.
Если сегодня ретроспективно рассматривать духовный базис, созданный Францией с помощью демократических принципов ее внешней политики, то создается впечатление отсутствия строгой систематичности и внутренней последовательности этих действий. Франция предстает защитницей демократии и её идеалов, оплотом цивилизации, возлагая на себя ответственность перед миром. Военное поражение 1870/71гг. не должно было ничего изменить в этом положении. В частности Франция верила в то, что она неудачно сражалась только потому, что эти идеи не сохранились в чистоте, и рассматривала их как источник внутреннего обновления и внешнего развертывания силы. Отныне это представлялось ей, прежде всего, особенно убедительной формой мира, как образца для других народов. Франция понимала это как противостояние «прусскому варварству», с помощью которого она должна была отстоять цивилизацию, поставив себя на службу человечеству, которое преподносилось как работающее на нее. Все остальные государства должны были измеряться степенью, которая достигла их цивилизация, следуя этому образцу. К этому прилагалась специально созданная твердая шкала демократических ценностей. Этим Франция взяла на себя роль цензора европейского порядка, которую абсолютизм играл в Европе при Ришелье и Людовике XIV. Этот духовный базис был в то же время главным принципом новой формы французской гегемонии в Европе и стал сознательно использоваться Францией.