Пока мамлюки исправно посылали часть доходов Египта в Стамбул, в столице Османского государства предпочитали закрывать глаза на их самоуправство. Но во второй половине XVIII в. шейх аль-баляд Али-бей аль-Кабир (1728-1773) предпринял неудачную попытку прекратить выплату дани и даже объявил себя независимым от Порты правителем, объединив свои силы с еще одним ярким представителем провинциальной элиты - пашой Сайды Дахиром аль-Умаром (ум. 1775). Эта попытка окончилась неудачей и гибелью Али-бея. Сменивший его на посту шейх аль-баляда Мухаммад Абу-з-Захаб (1735-1755) предпочел вновь наладить отношения со Стамбулом.
В последней трети XVIII в. мамлюки погрязли в междоусобицах. Усилилось также их противостояние с центральной властью, которая в 1786 г. даже отправила военную экспедицию для их усмирения. Однако османы лишь ненадолго смогли поставить Египет под свой контроль. Накануне вторжения Бонапарта в Египет реальная власть там принадлежала двум наиболее влиятельным предводителям мамлюков Ибрагим-бею (1735-1817) и Мурад-бею (1750-1801): первый занимал пост шейх аль-баляда, второй - престижный пост амир аль- хаджа - предводителя каравана паломников. Их правление было ознаменовано злоупотреблениями и произволом по отношению к жителям Египта и иностранцам, и именно последнее обстоятельство было использовано Бонапартом как повод для вторжения в страну.
Мысль о покорении столь важного стратегического пункта в Средиземноморье, находящегося на пресечении важных торговых путей, столь богатого природными ресурсами края, как Египет, посещала европейские интеллектуальные круги задолго до Французской революции. Так, немецкий философ Г. Ф. Лейбниц предоставил проект по завоеванию страны пирамид французскому королю Людовику XIV еще в 70-е годы XVII в. Однако тогда французская дипломатия еще не рассматривала всерьез столь дерзкий и вероломный шаг - покуситься на одну из богатейших провинций османского султана, традиционного союзника Франции.
Тем не менее в XVIII в., когда кризис в Османском государстве был очевиден европейцам и даже встал вопрос о возможном разделе империи, французский истеблишмент вновь обратил взоры на Египет. Например, в архиве Министерства иностранных дел Франции хранится документ, написанный неким Анкетилем Тевенаном (Anquetil Thévenin) в феврале 1798 г., который так и называется - «Действия (combinaisons) в случае, если ослабление Османской империи повлечет за собой разрушение [порядка] в Европе». В нем автор пишет, что в случае дележа территорий Османской империи Франции необходимо включиться в эту борьбу, чтобы не потерять контроль над Левантийской торговлей{60}. Этот проект был написан накануне отправления войск Бонапарта в Египет, однако еще задолго до этого в кругах дипломатов боролись две группировки: одна доказывала, что Османская империя находится в упадке и что захватить Египет не составит труда, другая - что надо придерживаться осторожной политики и сохранять статус-кво{61}. Первая группировка была значительна и включала в себя как переводчиков и консулов, так и лиц, занимавших более высокие посты, - служащего Военно-морского министерства Сен-Дидье, посла в Стамбуле графа Сен-При, министров французского правительства. Вторую группировку представлял бывший посол Франции в Стамбуле Вержен. Однако не только геополитическая ситуация сыграла роль в становлении «Восточного вопроса». Век Просвещения принес с собой концепцию «цивилизации», подразумевавшую в том числе противопоставление «Востока» и «Запада», а сама идея прогресса в Европе была сформулирована через идею об исторической «отсталости» восточных стран{62}. Соответственно, появилась идея о необходимости привнести на Восток «цивилизацию».