Но розы уже увяли. А ее светлые волосы поседели. Да, пусть во Франции восстановилась милая ее сердцу монархия, но вот ее прежних друзей осталось совсем мало. Многих казнили на гильотине, другие погибли при Вандейском мятеже или в армии Конде. И даже Багатель уже не выглядел тем самым Багателем…
Во время Директории его купил некий Леритье, не нашедший ничего лучшего, чем превратить его в увеселительное заведение, которое он называл «отделением исламского рая на земле». Багателю пришлось дожидаться пришествия Наполеона, любившего порядок, чтобы замок наконец обрел добрую репутацию. Император восстановил его в качестве места для своих прогулок и недолговременного проживания. Римский король[7] приезжал играть в его садах, и именно там Жозефина встретила этого прелестного ребенка, из-за которого она потеряла корону. Хотя считать его из-за этого менее очаровательным она не стала.
Империя ушла, но тут вновь появился бывший владелец Багателя, тот самый волшебник, благодаря которому и появилось это произведение искусства. Одним словом, вернулся граф д’Артуа. Но если Багатель рассчитывал, что вернутся былые времена изящных праздников, то он сильно ошибался. Нынешний граф д’Артуа ничего общего не имел с тем версальским волшебником. Теперь он стал высоким господином, степенным и благочестивым, наследником своего брата короля Людовика XVIII. И если он и переделал что-то в замке, то только для того, чтобы стереть следы былых глупостей: большинство наиболее фривольных портретов сняли, прежде чем замок отошел герцогу де Берри, его сыну, который, обладая хорошим чувством юмора, возможно, и был бы ими доволен.
В 1832 году Багатель перестал быть владением короля, и его приобрел англичанин, который внес в него ряд изменений. Маркиз Хертфорд, брат лорда Генри Сеймура (который внес огромный вклад в развитие конного спорта) и, возможно, родной брат сэра Ричарда Уоллеса, разместил тут китайские ванны, привез статуи из замка Во-ле-Виконт и вазы из Берси. В парке он сделал лужайку, где потом учился ездить верхом молодой принц, сын Наполеона III. Он завещал Багатель Ричарду Уоллесу. А тот снес все здания и построил то, что получило название Трианон, который впоследствии перешел в собственность его вдовы. Она, в свою очередь, оставила его своему секретарю, который в 1904 году продал этот красивейший дворец парижской мэрии. С того времени больше никаких пиршеств в Багателе не было, кроме одного: настоящего пиршества роз, которые всегда чувствовали себя тут как дома.
Что касается Розали Дюте, то она «терпеливо ждала» до 1820 года, когда и скончалась, оставив после себя состояние примерно в шестьсот тысяч франков, которое наглядно демонстрирует, что в жизни вознаграждается не только добродетель.
Часы работы
По субботам,
воскресеньям
и праздничным дням с 15.00 до 16.30
Бриссак (Brissac)
Великие люди, великая любовь… и дама в белом
Дорога любви вымощена плотью и кровью.
Кто по ней пойдет – приподнимайте полы одежды!
«Это – новый замок, наполовину построенный в наполовину разрушенном старом замке», – так однажды изрек герцог де Бриссак в разговоре о своем великом замке на берегу Луары. На самом деле величественный Бриссак выглядел необычно: донжон был построен в стиле Людовика XIII, а окружали его в основном средневековые башни. В нем было пять этажей с высокими окнами, креплениями из камня, фронтонами и пилястрами… Но то были пять этажей величия, в которых проходила история Франции, потому что замок принадлежал знаменитым вассалам короля, чью преданность не мог бы никто оспорить.
Как и множество анжуйских замков, Бриссак имеет в своей основе четырехугольное укрепление, которые так любил строить Черный сокол, грозный граф Анжуйский. Но от того укрепления ничего не осталось, кроме разве что нескольких камней, которым выпала честь видеть Филиппа II Августа, проезжающего мимо в день Вознесения в 1200 году.
Нужно было дождаться XV века, чтобы увидеть строительство огромных башен Бриссака, устремленных в анжуйское небо. В то время (а на дворе был 1434 год) король Карл VII уже стал хозяином у себя на земле и практически избавился от англичан. На пост министра он назначил Пьера де Брезе – человека, сочетавшего в себе лучшие качества рыцаря.