Роскошную свадьбу справили в отцовском особняке, однако от этого брак не стал менее фиктивным: граф д’Эврё получил богатое приданое, а взамен лишь удостоил мадемуазель Кроза сомнительного права называться графиней. Следовательно, думал он, ее персона никак не замешана в этой финансовой интрижке. Тем же вечером молодой супруг подчеркнуто официально поприветствовал новобрачную, которую теперь называл не иначе, как «мой золотой слиточек», а затем преспокойно направился к своей любовнице.
Можно, конечно, отметить, что молодая супруга была еще слишком мала, но тогда возраст не имел большого значения. Кроме того, Анна-Мария была красивой брюнеткой с восхитительными карими глазами и по всем признакам по мере взросления должна была стать прехорошенькой. К тому же она росла, оттачивая свой ум и хорошие манеры в ожидании, что когда-нибудь муж все же обратит на нее внимание, ведь втайне девушка просто обожала его. И действительно к двадцати годам Анна-Мария стала не просто красивой женщиной, но настоящей благородной дамой.
Вопреки всем ожиданиям граф д’Эврё, будучи ветреником и плохим мужем, отнюдь не был расточителен. Нежданно-негаданно заполучив огромное денежное состояние, он решил его приумножить, а посему, дабы избежать излишних трат на содержание собственного дома, обосновался в особняке своего тестя. Наряду с этим он не оставлял надежд поступить на королевскую службу и тем самым увеличить свой и без того немаленький кошелек. Так, граф не раз обращался к регенту с просьбой, чтобы тот походатайствовал о его зачислении в охотничий королевский округ Монсо.
В свою очередь, Филипп Орлеанский, будучи тонким психологом, прознал как-то раз у графини д’Эврё, что ее муж так ни разу и не исполнил своего супружеского долга. Удивлению регента не было предела, хотя великодушная Анна-Мария объясняла подобное пренебрежение супружеским долгом тем, что супруги по-прежнему проживали в доме казначея, а это, в свою очередь, постоянно напоминало мужу о ее плебейском происхождении.
Тронутый такой наивностью и откровенностью, регент вызвал к себе строптивого мужа и обратился к нему приблизительно с такими словами: «Вы получите вашу должность, и я лично принесу вам свое подтверждение, но лишь после того, как вы переедете в собственный особняк».
Граф д’Эврё отреагировал на приказ незамедлительно: за 77 090 ливров он приобрел у финансиста Лоу земельный участок в тысячу двести туазов[1], расположенный под Парижем на месте бывшего «болота Гурд». Тогда эти болота уже были осушены и представляли собой красивое поле, расположенное между Большим Двором (будущими Елисейскими Полями) и деревней Руль.
Стараниями архитектора Молле к концу 1718 года на этом месте возник особняк д’Эврё. В день открытия на первом этаже было устроено пышное празднество. Выше никто не поднимался, в противном случае гости заметили бы, что верный своей скупости хозяин так и не удосужился обустроить верхний этаж. Впрочем, это обстоятельство ничуть не помешало ему получить вожделенную бумагу о зачислении в охотничий округ и по-прежнему бессовестно игнорировать свою кроткую супругу.
На пресловутом праздничном вечере Анна-Мария наконец увидела любовницу своего супруга, герцогиню де Ледигьер (та держалась открыто и ничуть не отрицала текущего порядка вещей), и поняла свою ошибку. Теперь оскорбленная красавица не только сообразила, что никогда не сможет по-настоящему стать женой своего мужа, но также осознала, что уже не очень-то сильно и любит его.
Несколько месяцев спустя разразился скандал: после развода и раздела имущества Анна-Мария вернулась в дом своего отца, где и умерла в 1729 году. Ей было всего тридцать пять лет. Что же до бывшего мужа, то порочный образ жизни дал о себе знать: графа д’Эврё хватил апоплексический удар, после чего он впал в детство и еще долгое время жил в своем особняке, предаваясь мелочности и скопидомству. Он умер в 1753 году, жалкий и всеми покинутый. Несколькими месяцами позже особняк д’Эврё перешел во владение маркизы де Помпадур.
К тому времени маркиза была фавориткой короля лишь формально. Проблемы со здоровьем и стремительно остывающий темперамент наглухо закрыли для нее двери в покои короля, однако она по-прежнему была для Людовика XV верным другом и незаменимым союзником. Их отношения будут продолжаться еще около десяти лет, но маркиза всегда прекрасно понимала, сколь недолговечна подобная платоническая любовь. Разумеется, король к ней привязан, но где гарантии, что в один прекрасный день его сердце, а главное – его чувства не займет какая-нибудь юная, хваткая особа… какой была когда-то она сама?
1
Туаз – старинная французская мера длины, приблизительно равная двум метрам. (Здесь и далее, за исключением специально оговоренных случаев, прим. перев.)