«Поезжай, — сказала принцу Кошка, — и явись ко двору твоего отца-короля так торжественно, чтобы, увидев все это великолепие, он не отказал тебе в короне, которую ты заслужил. Вот тебе орех, но смотри разбей его не раньше, чем предстанешь перед королем, — в нем ты увидишь полотно, о котором меня просил». — «Милая Беляночка, — сказал ей принц, — я так тронут вашей добротой, что признаюсь вам, если бы вы согласились, я предпочел бы провести жизнь рядом с вами, чем гнаться за почестями, на которые я, может быть, вправе рассчитывать в другом месте». — «Сын короля, — отвечала Белая Кошка, — я уверена в том, что у тебя доброе сердце, а это товар редкий среди венценосцев. Они хотят, чтобы все их любили, а сами не любят никого. Но ты доказываешь, что нет правил без исключений. Я ценю твою преданность Белой Кошке, которая, правду сказать, годна только ловить мышей». Принц поцеловал ей лапку и пустился в путь.
Если бы не знать, что деревянному коню понадобилось меньше двух дней, чтобы доставить принца за пятьсот лье от замка Белой Кошки, трудно было бы представить скорость, с какой мчался он на этот раз: та самая сила, которая воодушевляла деревянного коня, так подгоняла теперешнюю упряжку принца, что он и его провожатые провели в дороге не более суток, — ни разу не сделав привала, они прибыли к королю, куда уже явились два его старших сына. Видя, что их младший брат не показывается, принцы порадовались его нерасторопности и шепнули друг другу: «Вот тебе и счастливчик, наверно, он заболел или умер, не бывать ему нашим соперником в важном деле, которое предстоит решить». И они развернули привезенные ими ткани, которые и впрямь были такие тонкие, что проходили в ушко толстой иглы, — а вот в ушко тонкой они не прошли, и король, очень обрадованный тем, что нашелся предлог оспорить их права, показал им ту иглу, какую он имел в виду: по его приказу городские советники доставили ее из городской сокровищницы, где она хранилась под крепкими замками.
Этот спор вызвал большой ропот. Друзья принцев, в особенности старшего, чье полотно было более красивым, говорили, что это пустая придирка, и тут попахивает крючкотворством и плутнями. А приверженцы короля утверждали, что, поскольку условия не выполнены, король вовсе не обязан отказываться от трона. Конец препирательствам положили дивные звуки труб, литавр и гобоев — это со своей пышной свитой прибыл наш принц. И король и оба его сына были поражены таким великолепием.
Почтительно поклонившись отцу и обняв братьев, принц извлек из шкатулки осыпанный рубинами орех и расколол его. Он надеялся увидеть в нем хваленое полотно, но там оказался лесной орешек поменьше. Принц разбил и этот орех и очень удивился, когда обнаружил в нем вишневую косточку. Окружающие переглянулись, король тихонько посмеивался: он потешался над сыном, который оказался таким простаком, что поверил, будто можно привезти кусок полотна в ореховой скорлупке. А почему бы ему, собственно говоря, было не поверить, если принцу уже случилось раздобыть собачку, которая умещалась в желуде? Итак, принц расколол вишневую косточку, в ней оказалось ядрышко вишни, тут в зале поднялся гул, все хором говорили одно — принца, мол, одурачили. Принц не ответил ни слова на насмешки придворных — он расщепил ядрышко, в нем оказалось зерно пшеницы, а в нем просяное зернышко. Ну и ну! Тут уж принц и сам начал сомневаться и сквозь зубы пробормотал: «Ах, Белая Кошка, Белая Кошка! Ты посмеялась надо мной!» Но только он пробормотал эти слова, как почувствовал, что в руку ему впились кошачьи коготки и оцарапали до крови. Он не мог понять, для чего его царапнули — чтобы подбодрить или, наоборот, чтобы лишить его мужества. И все-таки он расщепил зернышко проса, и каково же было удивление собравшихся, когда принц извлек из него четыреста локтей полотна удивительной красоты — на нем были изображены все, какие только есть на земле, птицы, звери и рыбы, деревья, фрукты и растения; все морские редкости, ракушки и скалы, все небесные светила — солнце, луна, звезды и планеты. Были на нем также изображены короли и другие государи, правившие в ту пору в разных странах, а также их жены, возлюбленные, дети и все до одного подданные, так что не забыт был даже самый убогий оборвыш. И каждый был одет соответственно своему положению и по моде своей страны. Увидев это полотно, король побледнел так же сильно, как прежде покраснел принц, смущенный тем, что так долго ищет полотно. Принесли иглу и шесть раз протянули полотно сквозь ушко в одну и в другую сторону. Король и два старших принца угрюмо молчали, хотя полотно было такой редкостной красоты, что время от времени они все-таки вынуждены были признать, что свет не видывал ничего подобного.