Через минуту Владимир Николаевич входил в комнату со стремянкой в руках. Установив ту рядом с камином и взобравшись на верхнюю ступеньку, он начал по очереди касаться плиток.
— Разрешите, я попробую?
Видя, насколько неуверенно держится на лестнице профессор, предложил Илья.
— Попробуйте.
Спустившись, Владимир Николаевич не замедлил обозначить действия свои девизом общего руководства, в результате чего последовала первая, требующая подчинения фраза:
— Начните с верхнего ряда.
— Я уже проверил.
— И что?
— Ничего.
— Тогда попробуйте второй, сверху.
Илья, прикоснувшись к первой в указанном ряду плитке, отдёрнул руку.
— Они двигаются.
Следующее прикосновение оказалось более деятельным, так как плитка осталась у Ильи в руках.
Спустившись со стремянки, Богданов положил ту на стол, после чего последовала команда: «Кто-нибудь дайте тряпку. Здесь что-то написано».
— Такая подойдёт?
Дрожащим от волнения голосом Элизабет протянула Богданову фартук Екатерины Алексеевны.
Поколдовав над плиткой, Илья с безнадёжностью во взгляде опустился на стоящий рядом стул.
— Не могу разобрать. Часть букв стёрлась. Прочитать надпись не представляется возможным.
— Разрешите, я попробую?
Достав из кармана лупу, Владимир Николаевич, потеснив Илью плечом, занял место рядом.
— Ну, что там, Володя? — попыталась достучаться до сознания мужа Екатерина Алексеевна.
— Спокойно, господа! Спокойно! Всё идёт по плану, — не отводя от плитки лупы, профессор победно поднял вверх руку, — Лизонька! Берите карандаш, записывайте. Соколов Александр Семёнович. Родился в 1820 году. Умер в 1888.
— Отец прадеда.
— То есть ваш прапрадед.
— Да.
Ринувшийся к стремянке Илья предпринял попытку сдвинуть ещё одну из плиток. И вновь удача.
— Всего должно быть восемь.
Держа в руках схему генеалогического дерева, Екатерина Алексеевна сгорала от нетерпения озвучить результат собственных соображений.
— Почему восемь? — глянул на жену Владимир Николаевич.
— Потому что на схеме восемь мужчин, и все они обозначены как главы семейств. Если убрать прадеда, деда Лизы и отца, получается восемь.
— Почему убрать прадеда?
— Потому что на плитках указаны не только даты рождения, но и даты смерти. Не мог же Соколов, будучи живым, указать день собственной кончины. И потом, он покинул Россию задолго до того, как уйти в мир иной. Выходит, увековечить себя надписью на плитке Андрей Александрович не мог по определению.
Столь на первый взгляд сложное и в то же время простое объяснение вызвало всеобщее одобрение.
Держа наизготовку лупу, профессор, подойдя к камину, поднял голову вверх.
— Скажите, Илья! Вы, когда плитки снимали, случаем не обратили внимания, есть за ними пустота?
— Обратил. Ничего такого. Обычная кладка вперемешку с растворной стяжкой.
— Как же тогда были прикреплены плитки, если вы их так легко сняли.
— Специальный крепёж. Каждую плитку можно как легко снять и так же легко установить.
— В таком случае возникает вопрос, зачем было придумывать крепёж, если за плитками кирпич и никаких пустот?
— Не знаю, но на некоторых плитках рисунок почему-то нанесён в обратном направлении.
В течение нескольких минут с камина были сняты шесть плиток. Обозначенные на них имена занесены в список: «Соколов Матвей Иванович, Соколов Илья Матвеевич, Соколов Фёдор Ильич, Соколов Алексей Фёдорович, Соколов Степан Алексеевич, Соколов Семён Степанович, Соколов Александр Семёнович».
Илья попытался сдвинуть другие плитки, но те оказались прикреплены к кирпичной кладке так, что не оторвать.
Надежда на успех умирала на глазах, оставляя в ещё большем неведенье. Как быть? Что делать? Не найден ни тайник, ни пути к его поискам.
Находясь в отчаянии, Элизабет беспрестанно требовала от Ильи хоть каких-то действий. На что тот, разводя руками, повторял одну и ту же фразу: «Что я могу, если дальше сплошная стена».
— Не надо отчаиваться, — предпринял попытку успокоить француженку Владимир Николаевич. — Надо хорошо подумать и ещё раз всё проверить.
— Что, если разобрать камин? — понимая состояние Элизабет, внёс предложение Илья.
— Какой смысл? Знать заранее, что тайник там, тогда ещё куда не шло.
Мгновения ожидания тянулись настолько долго, что казалось ещё чуть-чуть и можно будет услышать звук натянутых до предела нервов.
Элизабет, прижавшись спиной к стене, выглядела бледнее самой стены.
Илья, находясь на стремянке, опершись рукой о камин, боялся пошевельнуться.