— Ясно.
— Когда принц стал носить монокль на широкой муаровой ленте, что, по-вашему, я сделал?
— Мне-то почем знать!
— Так вот, я тоже стал носить монокль на широкой муаровой ленте… И это тем более похвально с моей стороны, что в жизни монокль у меня в глазнице не держался. Но я хочу поступать, как принц.
— Ясно.
— А когда принц вздумал кататься на велосипеде, что, по-вашему, я сделал?
— Тоже небось начали кататься.
— Вот именно! И лишь господу богу известно, что один вид велосипеда приводил меня в священный трепет! Но я хотел быть таким, как принц.
— Только никак я в толк не возьму, при чем тут четыре сотни деревьев?
— Сейчас я вам все объясню, милейший. Принц велел срубить в Булонском лесу четыреста деревьев. Ну, я тоже хочу срубить у себя в парке четыреста деревьев, чтобы быть таким, как принц.
— Ясно!.. Пойду дровосеков скликать.
И наш славный садовник, вертя в мозолистых руках свою убогую рабочую каскетку, пятясь, выбрался из геральдической спальни хозяина.
Но, видно, известное выражение «задним умом крепок» не просто вымысел поэтического воображения, так как Доминик повернул обратно. Через несколько минут он осторожненько постучал в двери спальни.
— Войдите!
— А может, господин герцог разрешат мне сделать одно замечаньице?
— Валяйте, старина!
— Господин герцог желает быть, как принц?
— Ну конечно же.
— Точь-в-точь как принц?
— Конечно.
— Может, господин герцог разрешат мне заметить, что, ежели они будут валить деревья, валить в своем парке, они не будут как принц, принц-то ведь велел валить не свои деревья, эти деревья никогда в жизни его деревьями не были, а господин герцог порубают деревья в своем собственном поместье, на своих собственных землях.
— Совершенно верно, милый мой Доминик. Что же нам теперь делать?
— Оставить деревья в покое.
— Мои личные деревья — согласен!.. Но чужие? Ага, идея! Сейчас же соберите дровосеков и срубите мне четыреста деревьев в казенном лесу.
— Да неужто стражники так вот и будут сидеть и смотреть на наши бесчинства?
— А вы, Доминик, возьмите все на себя. Напишите префекту письмо и подпишитесь «Доминик, подрядчик», — другими словами, растолкуйте ему, что действовали без моего приказания. А я, в свою очередь, тоже напишу префекту и предложу ему посадить хоть тысячу деревьев, где ему угодно. Вот тогда я буду как принц.
Будучи философом от природы, Доминик удалился, бормоча себе под нос:
— Ну что ж, раз как принц, — значит, как принц!
Воспламенил-таки…
Богач — любитель живописи с пристрастием разглядывал картину.
А ведь хорошая была картина, только-только вышедшая из-под кисти художника, и изображала она обнаженную вакханку, дерзко изогнувшую стан.
О том, что это была именно вакханка, свидетельствовала гроздь винограда, которую девица закусывала своими прелестными зубками, а также и виноградная лоза, небрежно запутавшаяся в кудрях, потому что ни одна уважающая себя вакханка — или даже не совсем уважающая — ни за что не покажется на люди без этого украшения.
Богач был доволен, но… доволен он не был. Молодой художник с трепетом ждал его приговора.
— Господи боже мой… — говорил богач, — а ведь это действительно прекрасно… даже совсем неплохо… головка прелестна… грудь тоже… и хорошо выписана… от вашей грозди винограда прямо слюнки текут… но… но… у вашей вакханки… как бы поделикатней выразиться… не слишком вакханистый вид.
— А вам пьяную бабу подавай? — рискнул возразить художник.
— Ну, так уж и пьяную… но… как бы поделикатней выразиться… зажигательную.
Художник помолчал и только поскреб затылок.
В данном случае любитель был прав. Вакханка действительно была сама прелесть, но для вакханки чересчур походила на пансионерку.
— Так вот, мой юный друг, — заключил капиталист, — поработайте-ка над ней еще пару часиков. Завтра я к вам загляну. А пока что попытайтесь… как это я сказал?
— Воспламенить вакханку!
— Вот именно, именно воспламенить.
И ушел наш капиталист.
«Что ж, воспламеним вакханку, — мужественно решил про себя молодой художник, — воспламеним».
Моделью ему служила ослепительная натурщица восемнадцати лет, бесспорная обладательница самой красивой груди града Парижа и его окрестностей. Полагаю, если бы она позировала вам хотя бы один-единственный раз, на других вы и глядеть не захотели бы.