«…Я не жалею, что избрал этот путь… — писал он родным за несколько часов до расстрела. — …Я сумел выполнить свой долг, долг француза… Я склонен смотреть на себя, как на лист, оторвавшийся от ветки, — он падает с дерева на землю, чтобы удобрить почву. Плодородие почвы зависит от качества листьев».
Последние слова Декура прозвучали со страниц подпольной «Леттр франсэз» и обрели бессмертие в «Письмах расстрелянных», героическом мемориале эпохи Сопротивления.
Jacques Decours: рассказ «La revolte» («Мятеж») опубликован в журнале «La nouvelle revue franqaise» 1 марта 1934 года, № 246.
Мятеж
В кармане у Будена была петарда. Он запустил ее в классе, а учитель выставил за дверь двух ни в чем не повинных учеников: вечно сонного верзилу Фийона и Леона Делабара. Они вышли, не торопясь.
— Пошли к директору? — предложил Леон, недолюбливавший дежурку.
В квартиру директора вела роскошная мраморная лестница. Они наследили на ней своими грязными башмаками и, усевшись на самом верху на коврике, начали играть в карты.
Проныре Делабару всегда все надо было знать.
— Петарду, выходит, не ты запустил? — спросил он.
— Нет. Я предпочитаю вонючие шарики.
За дверью послышался шорох: директорша смахивала с замка пыль.
— Давай позвоним, — сказал Леон, выигравший партию.
Поверх бигуди на голове у директорши была наброшена лиловая накидка из тюля.
— Простите, мадам, господин директор прислал нас за ключом от гаража…
Все сошло благополучно. В гараже покоился новенький хорошенький «пежо». Они тут же начали приводить его в негодность. В первую очередь следовало искромсать покрышки — у Фийона оказался отличный нож. Затем, вытащив из багажника инструменты, они стали разбирать мотор, но возиться им быстро надоело. Вот тогда-то Леону и пришла в голову коварная мысль: бросив зажженную спичку, они преспокойно отправились в дежурку.
Там они застали двух учеников, наказанных за новый взрыв петарды; решено было сыграть вчетвером партию в покер. Надзиратель, заносчивый коротышка, не снизошел до того, чтобы сделать им замечание.
Прозвенел звонок на обед. Господин директор покинул кабинет и направился в свои апартаменты.
— Пахнет цветной капустой, — произнес он, переступив порог собственной квартиры.
— Вытирай как следует ноги, — сказала в ответ жена. — Я не выходила из дому.
— А! Ты не выходила!..
И они молча принялись за цветную капусту.
Ученики гурьбой спускались в столовую. Небритый розовощекий надзиратель уныло наблюдал, как они рассаживаются по местам. На обед давали бульон, рыбу и печеные яблоки.
Второклассники были явно не в духе: их лишили воскресного отдыха. У самого тихого из них оказался весьма тонкий нюх.
— Мерлан у меня с душком, — кротко сказал он.
Ухватив рыбу за хвост, он тут же швырнул ее в розовощекого надзирателя.
— Ну погодите, я вам покажу! — закричал надзиратель и обратился в бегство под градом нескольких десятков мерланов, довольно метко пущенных ему вслед.
Все тотчас же устремились на кухню. Шеф-повар и его помощники лакомились телячьей головой. На огромной плите поблескивало с дюжину еще не остывших кастрюль. Низко стлался чад от мерланов.
Первым вошел Карье, добродушнейшего вида знаток риторики.
— Развести огонь! — приказал он шеф-повару и его братии.
— Проваливай отсюда! — ответил на это шеф, запихивая за щеку телячий глаз.
— А не посадить ли мне тебя на вертел, — молвил Карье, держа в одной руке настоящий двухметровый вертел, а в другой — перочинный нож. В мгновение ока запылал огонь. Тут подоспели другие ученики с засаленными учебниками под мышкой.
— Не худо бы их сжечь, — заметил один мальчуган, — А еще лучше — сварить!
Разгорелся спор, и в итоге решено было сварить книги на пару. Соль. Перец. Так, теперь крышки. Карье приготовил мехи, а кто-то заставил побагровевшего повара, стоя на коленях, раздувать огонь.