Выборы и увенчание розами самой добродетельной в городе девицы — событие, само по себе менее значительное, было, однако, более веселым. Оно происходило в актовом зале мэрии. Юную избранницу принимал сам мэр, опоясанный трехцветным шарфом, и усаживал рядом с собой. По другую ее руку садилась и управляла церемонией г-жа Лемонье, ближайшая помощница мэра в такого рода делах. После торжественной церемонии устраивался большой обед, и лишь поздно ночью молодежь шумным роем рассыпалась по темным переулкам Ноллака.
Так и шло дремотное, казалось бы, спокойное и мирное существование маленького городка. Но вдруг многие из тех, кто ездил на работу в Руайе, оказались безработными; они теперь бродили днем по улицам или играли в бистро на бильярде. И, глядя на них, некоторые думали: «Ну, теперь и нам придется плохо!» Действительно, хуже пошли дела у лавочников из-за безработицы, затронувшей их покупателей, да еще из-за конкуренции крупных торговых фирм в Руайе, которые развозили товары на дом по всей округе. Мелкие рантье боязливо просматривали свою газету и жаловались: «Скоро у нас ни гроша не будет! И вот помяните мое слово, не пройдет и двух лет, как Германия опять набросится на нас».
Однажды в Ноллак приехали в автомобиле три молодых человека. Они остановились около мэрии, вошли туда и через полчаса вышли. В сопровождении шумной ватаги ребятишек и толпы зевак они принялись расклеивать афиши и украсили ими весь город:
«За сильное правительство!»
«За пересмотр конституции!»
«За то, чтобы во Франции воцарились честь и честность!»
«В воскресенье в два часа дня все на площадь маршала Фоша!»
В воскресенье, как и обещали афиши, в город прибыли люди из Руайе; они приехали в двух больших автобусах, и на многих из них были синие рубашки. Человек десять этих молодцов в синих рубашках поднялись на эстраду парка и расселись на стульях полукругом, в середине которого заняли места мэр, священник и два уже немолодых господина. Все остальные расположились внизу, у подножия эстрады. Собрание открыл мэр.
— Дорогие друзья и сограждане! В смутное время, которое мы переживаем, я счел своим долгом дать разрешение на происходящее сейчас собрание для того, чтобы вот эти молодые люди (и он широким жестом указал на парней в синих рубашках) получили возможность изложить перед вами единственный способ выйти из того тяжкого положения, в которое нас поставило наше бездарное и преступное правительство… Да, уважаемые сограждане, слушающие меня, знайте, что на Францию, любимую нашу родину, надвигаются беды со всех сторон. Еще минута слабости, и Франция станет добычей внешних или же внутренних своих врагов. Я сознательно говорю — «внутренних врагов», ибо над нашей родиной, над нашими семьями уже витает призрак гражданской войны. Неужели же мы ничего не сделаем, для того чтобы предотвратить ее?
Граждане Ноллака безмолвствовали и лишь кивками головы одобряли красноречие своего мэра.
— Предоставляю слово господину Бондье, — сказал мэр.
Человек, сидевший рядом с ним, поднялся, и слушатели замерли, затаили дыхание.
— Шестого февраля в Париже перед зданием палаты пролилась кровь французов. Некоторые из наших сторонников погибли, пытаясь спасти страну, вытащить нас из грязи, избавить от позора. Их жертва не должна оказаться напрасной, господа. Парламентский строй прогнил! Освободите место для людей честных и порядочных! Людей сильных и чистых, — для тех, кто прежде всего любит свою родину! Вот к чему я призываю вас.
Затем оратор коротко прошелся насчет капиталистов и спекулянтов, стремящихся любой ценой округлить свои капиталы, и долго громил социалистов и коммунистов, «оплачиваемых из-за границы»…
— Они хотят привлечь на свою сторону людей честных, но озлобленных и слепых. Вот в чем самая большая опасность для нас, французов! В некоторых странах уже поняли суть дела. Такие люди, как Муссолини и Гитлер, — скажем это смело, отбросив всякую предвзятость, — раз и навсегда покончили с опасностью гражданской войны, с шайками революционеров, которые стремятся посеять среди нас раздоры и ужас. Эти два человека значительно сократили безработицу в своих странах. «Каким способом?» — спросите вы меня. Да очень простым: они поставили работу предприятий под контроль государства, тогда как у нас, во Франции, заводы закрывают. Кроме того, они организовали общественные работы. Мелким торговцам и ремесленникам, пострадавшим из-за кризиса, они давали всякие льготы, — словом, они заботились о благосостоянии всех и каждого!..