— Слушай, Серж, здесь полно народу. Мы потеряем бездну времени. Поищи-ка сам. Я подожду здесь, и если найдешь ее, скажи: «С вами хочет поговорить Магеллан».
Мальчик даже подпрыгнул. Не может прийти в себя от удивления. Это уж слишком. Он вздыхает, шепчет:
— Она будет смеяться.
Она и тогда смеялась, но так мило.
— А ты, Серж, разве никогда в шутку не придумываешь прозвища своим школьным товарищам? Разве нет?
Ладно, он согласен. Все-таки он очень славный мальчик.
— Я жду тебя, малыш.
Какая-то продавщица усадила его в своем отделе на табуретку. «Спасибо, мадемуазель». Он зажимает палку между колен.
Она извиняется, отходит к покупателям, потом возвращается к нему.
— Мадемуазель! Что вы продаете? Японские куколки? О-о, это, наверно, очень красиво…
Он должен купить что-нибудь Сержу, книжку или игрушку. Вокруг него взад и вперед ходят люди, останавливаются, болтают, дети кричат. Он слышит:
— В сочельник мы соберемся вдесятером.
— Представляешь, дочка собирается поставить в камин отцовские туфли. Она говорит: «В них войдет больше подарков».
— Мадемуазель, а где продаются игрушечные автомобили?
— Когда будем выходить, я снимусь с Дедом Морозом.
— По-моему, ты уже вышел из этого возраста.
— Я всегда покупаю кровяную колбасу.
— Мои племянники принесут шоколад.
— Смотрите, танцующий клоун, славно сделано, правда?
У них все славно. Они поставят розовые свечи на белые скатерти, женщины наденут декольтированные платья, и звезды, звезды со всего небосклона засверкают на ожерельях, пальцах, устрицах и серебряной посуде. До утра они будут наслаждаться этим прекрасным сном наяву, а их дети погрузятся в настоящий сон: темный, как печная труба, мягкий и зябкий, как заснеженная крыша; им будут сниться далекие леса, хижины и разноцветные поздравительные открытки. А в полночь в окнах отразятся солнечные осколки и послышится восторженная песнь о желанной весне и о завтрашних пляжах. Почему завтрашних? Ведь праздник длится долго.
— Месье, не знаю, где она, я ее не нашел, — говорит Серж.
— Ничего. Иди сюда, малыш. Выбери себе игрушку. Я тебе ее подарю. Да, да, не возражай, так мне хочется.
Серж в смущении: он не понимает за что.
Всегда есть за что. Так чего бы ему хотелось? О, это слишком дорого. А это велико. Нет, не надо. Конечно, искушение сильно. С него хватит какой-нибудь маленькой вещички, только чтобы не огорчать месье.
— Выбирай, что тебе нравится, я жду.
— Ну тогда, игрушечное…
— То есть?
— Охотничье.
— Нет!
Мальчик молчит. На сей раз он даже не решается вздохнуть. Все понятно. Его поразил тон ответа. «До чего же глупо я себя веду. Сам предлагаю, а потом отказываю».
— Серж!
— Да, месье?
— Ты хороший мальчик, а я был груб с тобой. Не обижайся. Послушай, мне хочется сделать тебе какой-нибудь подарок. Очень хочется. Ну хоть какой-нибудь. Все равно какой. Выбирай. Выбирай что угодно, но только не это. Не надо ничего, что напоминает охоту. Охотничье ружье. Ружье, патрон. Ружье, выстрел. Выстрел, ночь. К чему я это все говорю? Забудем об этом. Ну, выбирай скорее!
Наконец мальчик выбрал большую книгу с цветными фотографиями «Великие деяния». «На обложке нарисована плотина», — говорит он. И добавляет: «Потрясающая штука». А потом умолкает, словно хочет прекратить разговор, отвечает междометиями. Он явно чем-то смущен. И дело тут не в подарке.
— Серж!
Он признается:
— Она была там.
Он стоял совсем рядом и не решился заговорить… Из-за прозвища. Он просто не осмелился, правда. Он спрашивает:
— Вы рассердились?
— Не надо больше об этом. Давай поищем ее.
— Где?
— Всюду. Здесь. Нет, на улице.
Им повезло. Она, кажется, вышла прямо перед ними, говорит мальчик. Но сейчас уже довольно далеко, уж очень быстро она ходит. Ой! Останавливается, да? Замедляет шаг, мимоходом смотрит на витрину. Теперь на другую. (Серж может ее догнать, но что он ей скажет? Он стесняется.) Как, Леруа? Ему гораздо больше нравится настоящее имя. Жан Леруа, это проще простого. Что, что? Можно просто Жан? О, это не важно, он вполне может сказать Жан Леруа…
— Иду, месье, иду, иду… Ну вот опять! Эх, черт возьми!
Она опять вошла в какой-то дом. Они подходят ближе. На втором этаже — женская одежда, — объясняет Серж. Ему кажется, за стеклом — это она.
— Ну что же, мы ее подождем.
— Где?
— Наверняка здесь есть какое-нибудь кафе. А оттуда можно было бы наблюдать за входом. Понимаешь?