Ныне, однако, час пробил. Его Величество занял место в своей карете вместе с королевой, сестрой Елизаветой и двумя королевскими детьми. И еще целый час бесконечный кортеж не может собраться и тронуться в путь. Погода серая и сырая, умы смятены, шум не смолкает.
Наш мир видел немало торжественных шествий: римские триумфы и овации, празднества кабиров под звон кимвалов, смены королей, ирландские похороны, осталось увидеть шествие французской монархии к своему смертному одру. Оно растянулось на мили в длину, а в ширину теряется в тумане, потому что вся округа толпится, чтобы увидеть его; медленное, стоячее местами, как безбрежное озеро, оно производит шум, подобный Ниагаре, подобно Вавилону и Бедламу; слышится плеск воды и топот ног, крики "ура", рев толпы и ружейные выстрелы - точнейшая картина хаоса наших дней! Наконец, в сгустившихся сумерках процессия медленно втягивается в ожидающий ее Париж и движется сквозь двойной ряд лиц от Пасси вплоть до Отель-де-Виль.
Представьте себе: авангард из национальных войск, далее вереница пушек, далее мужчины и женщины с пиками, восседающие на пушках, на повозках, в наемных экипажах или пешком, приплясывающие от восторга, разукрашенные трехцветными лентами с , головы до пят, с хлебами на штыках и букетами в стволах ружей. Далее следуют в голове колонны "50 повозок с зерном", которые были выданы из запасов Версаля в залог мира. За ними идут врассыпную лейб-гвардейцы, униженные надетыми на них гренадерскими шапками. Вслед за ними движется королевский экипаж и другие королевские кареты, в которых восседает сотня депутатов Национального собрания - среди них сидит и Мирабо, замечания которого не дошли до нас. Наконец, в хвосте в качестве арьергарда идут фландрцы, швейцарцы (швейцарская сотня), другие лейб-гвардейцы, разбойники и все, кто не мог протолкнуться вперед. Среди всех этих масс растекаются без каких-либо ограничений жители Сент-Антуанского предместья и когорты менад. Менад в трехцветном тряпье особенно много вокруг королевской кареты, они приплясывают, распевают "многозначительные песни", указывают одной рукой на королевскую карету, к сидящим в которой относятся эти указания, а другой - на повозки с продовольствием и вопят: "Смелее, друзья! Мы больше не нуждаемся в хлебе, мы везем вам булочника, булочницу и пекаренка".
Влага пропитывает трехцветные тряпки, но радость неистребима. Разве все теперь не хорошо? "О мадам, наша добрая королева, - говорили эти могучие торговки несколько дней спустя, - не будьте более изменницей, и мы все полюбим вас!" Бедный Вебер месит грязь рядом с королевским экипажем, на глазах его выступают слезы: "Их величества сделали мне честь" - или мне показалось, что сделали мне честь - "свидетельствовать время от времени чувства, которые они испытывали, пожатием плеч и взорами, устремленными к небесам". Так, подобно утлой скорлупке, плывет королевская ладья, без руля, по темному потоку людской черни.
Мерсье со свойственной ему неточностью насчитывает в процессии и в собравшихся вокруг до 200 тысяч человек. Он пишет, что это был безграничный, безраздельный смех, трансцендентный взрыв мирового хохота, сравнимый с сатурналиями[308] древних. Почему бы и нет? И здесь, как мы говорили, человеческая природа проявила свою человечность. Содрогнитесь же те, кто склонен содрогаться, но поймите, что это все же человечность. Она "поглотила все формулы", она даже приплясывает от восторга, и потому те, кто коллекционирует античные вазы и скульптуры пляшущих вакханок "в диких и почти немыслимых позах", пусть взглянут на это с некоторым интересом.
Но вот уже медленно надвигающийся хаос, или современное воплощение сатурналий древних, достигает заставы и принужден остановиться, чтобы выслушать речь мэра Байи. Вслед за этим он громыхает дальше еще два часа между двумя рядами лиц, среди сотрясающего небеса хохота, пока не достигает Отель-де-Виль. И там снова произносятся речи разными лицами, в том числе и Моро де Сен-Мери, Моро Три Тысячи Приказов, а теперь национальным депутатом от округа Святого Доминика. На все это, входя в Ратушу, несчастный Людовик, "который, казалось, ощущал некоторое волнение", мог ответить лишь, что он "проходит с удовольствием и с доверием среди своего народа". Мэр Байи, повторяя речь, забывает "доверие", и бедная королева нетерпеливо поправляет его: "Добавьте - и с доверием". "Господа, - ответствует мэр Байи, - вы были бы счастливее, если бы я не забыл".
Наконец, короля показывают с верхнего балкона при свете факелов, к его шляпе приколота огромная Трехцветная кокарда; "и все собравшиеся взялись за руки", - пишет Вебер, - полагая, без сомнения, что именно сейчас родилась новая эра. И почти до 11 часов вечера их королевские величества не могли добраться до своего пустующего, давно покинутого дворца Тюильри, чтобы расположиться в нем наподобие странствующих актеров. Это был вторник 6 октября 1789 года.
Бедному Людовику предстоит совершить еще две поездки по Парижу: одну столь же нелепо-позорную, как и эта, и другую, не нелепую и не позорную, но суровую, более того - возвышенную.
Примечания
[1] Имеется в виду председатель парламента - высшего судебно-законодательного учреждения страны в Париже, а также в ряде больших городов Франции (по всей стране было 12 парламентов) с передававшимися по наследству должностями судей и советников; должности эти также можно было купить. В 1790 г. эти учреждения были упразднены и их заменили суды с выборными судьями. См. прим. на с. 64.
[2] Людовик XV (1710-1774) - с 1715 г. французский король из династии Бурбонов.
[3] В войне за Австрийское наследство (1741- 1748), в которой столкнулись интересы главных государств Европы, английские войска высадились во Фландрии и в союзе с войсками германских государств Гессена и Ганновера в 1743 г. при Деттингене-на-Майне нанесли поражение французам. В 1744 г. успехи сопутствовали Франции.
[4] Малый Трианон - королевский дворец в Версале со множеством скульптурных фигур, олицетворявших идиллию сельской жизни. Сооружен в 60-х гг. XVIII в.
[5] Версаль - город во Франции в 18 км к юго-западу от Парижа.
[6] Графиня Мария Жанна Дюбарри (1746-1793) - последняя фаворитка Людовика XV.
[7] Герцог д'Эгийон (1720-1788) - пэр Франции, губернатор провинции Бретань, министр иностранных дел Людовика XV.
[8] В 1771 г. в результате конфликта королевской власти с парламентами последние были распущены и на их месте созданы новые, получившие название "парламенты Мопу" - по имени их инициатора Рене Николя Мопу (1714-1792), занимавшего в 1768-1774 гг. пост канцлера.
[9] Этьен Франсуа Шуазель (1719-1785) - министр иностранных дел при Людовике XV, в 1758- 1770 гг. фактический глава государства. Изгнанием иезуитов (1764 г.) он восстановил против себя реакционные клерикальные круги и в результате их интриг был смещен и выслан из Парижа. После его смерти были опубликованы его мемуары (1790 г.).
[10] Шарль Франсуа Дюмурье (1739-1823) - впоследствии французский генерал и политический деятель, честолюбивый авантюрист. Здесь Карлейль неточен: Дюмурье был, уже капитаном французской армии. - Примеч. пер.
[11] В тексте Карлейля прочерк, очевидно, выпущено слово. - Примеч. пер.
[12] Жозеф Мари Террэ - аббат, генеральный контролер финансов.
[13] Армида - главная героиня поэмы Tacco "Освобожденный Иерусалим", волшебница, влюбленная в героя поэмы Ринальдо. Силами чар и колдовства она удерживает его в своем волшебном замке.
[14] Герцогиня де Шатору (Мари Анн де ла Турнелль) (1717-1744) фаворитка Людовика XV.
[15] Маркиза де Помпадур (Жанна Антуанетта Пуассон) (1721-1764) фаворитка Людовика XV.
[16] Робер Франсуа Дамьен (1715-1757). В январе 1757 г. ранил перочинным ножом Людовика XV, желая "предупредить его, что Франция погибает". Был четвертован.
[17] Вельзевул - в Новом завете Библии имя главы демонов.