С несколькими такими стереотипами мне пришлось столкнуться самым непосредственным образом, когда в сферу моих научных интересов попал Уильям Годвин, ещё один английский мыслитель, участвовавший на исходе XVIII столетия в дискуссии о Французской революции. Оказалось, что многие из писавших о нём авторов — а число трудов о Годвине не сильно уступает «бёркиане» — трактовали его как «сторонника мирных реформ», «анархизма» и «коммунизма», хотя и не обосновывали эти кочующие из работы в работу определения сколько-нибудь развернутой аргументацией. Я попытался понять, насколько подобные характеристики соответствуют содержанию трудов самого мыслителя. Результат, после опыта с Бёрком, уже не удивил: ни одно из этих определений не подтверждалось источниками[2].
Далее «поезд пошел со всеми остановками». Какой бы из аспектов Французской революции мне ни приходилось исследовать, я уже знал, что критический анализ едва ли не любого из освященных традицией историографических стереотипов способен принести самые неожиданные результаты и если не полностью опровергнуть очередную «прописную истину», то, во всяком случае, существенно её скорректировать, пролив новый свет на, казалось бы, давно всем известные вещи, причем как относительно самих событий и их участников, так и относительно последующих работ историков об этих событиях. Постепенно поиск и анализ историографических мифов стали одним из основных направлений моих исследований. И здесь некогда смущавший меня почти безграничный объем научной литературы о Французской революции обернулся немалым преимуществом. Бродя уже четверть века по этому гигантскому лабиринту, я не перестаю встречать все новые и новые историографические фантомы. И думаю, таких «открытий чудных» тут хватит ещё не одному поколению историков.
Предлагаемая вниманию читателя книга — результат этих многолетних путешествий по лабиринту историографии Французской революции. Спектр тем, рассматриваемых в отдельных главах, достаточно широк: здесь и общий характер Революции, и биографии отдельных её участников, и оценка различных историографических направлений. В свою очередь, многообразие сюжетов определяет и разнообразие жанров отдельных глав: читатель найдет здесь и теоретическое эссе, и основанное на архивных материалах исследование, и научно-популярный биографический очерк, и историографический анализ. Объединяет же все эти многообразные и разноплановые этюды одна общая задача — изучение историографических мифов о Французской революции, исследование механизма их формирования и их влияния на развитие научных представлений об этом событии.
Многие положения данной работы уже нашли, в той или иной степени, отражение в ряде моих статей[3], однако для настоящего издания ранее опубликованные тексты в большинстве своём были дополнены и переработаны.
Выражаю глубочайшую признательность друзьям и коллегам, чьи поддержка и участие оказали мне неоценимую помощь при подготовке книги к печати: Д. Ю. Бовыкину, А. В. Гладышеву, А. В. Гордону, С. В. Кондратьеву, П. Ю. Уварову, З. А. Чеканцевой, П. П. Черкасову. Особо хочу поблагодарить свою супругу Татьяну Николаевну Захарову, сделавшую все возможное для благополучного завершения этой работы.
Часть первая
ВЗГЛЯД ИЗ РОССИИ
Глава 1
РУССКИЙ КУЛЬТ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Всю кровь с парижских площадей,
С камней и рук легенда стерла…
Среди произошедших в других странах исторических событий, пожалуй, ни одно не оказало такого влияния на общественное сознание России, как Французская революция. Уже в XIX в. она стала не только явлением русской культуры[4], но и частью исторической памяти российской интеллигенции.
2
Подробнее см.:
3
О новом отношении к консервативной историографии: через критику к синтезу // Актуальные проблемы изучения истории Великой французской революции. М., 1989. С. 99–107; Шарлотта Корде и смерть Марата // Новая и новейшая история (далее — НиНИ). 1993. № 5. С. 245–247; На облаке утопии: жизнь и мечты Жоржа Кутона // Кутон Ж. Избранные произведения. 1793–1794. М., 1994. С. 5–54; Прощание с эпохой (размышления над книгой В. Г. Ревуненкова) // Вопросы истории (далее — ВИ). 1998. № 7. С. 156–162; Масоны и Французская революция XVIII в.: дискуссия длиною в два столетия // НиНИ. 1999. № 1. С. 45–69; Смена вех: 200-летие Революции и российская историография // Французский ежегодник (далее — ФЕ). 2000. М., 2000. С. 5–23; «Русский якобинец» Павел Строганов. Легенда и действительность // НиНИ. 2001, № 4. С. 42–70; Депутаты-предприниматели в Учредительном собрании (1789–1791) // ФЕ. 2001. М., 2001. С. 153–164; «Круглый стол» Французская революция XVIII века и буржуазия (доклад и заключительное слово) // НиНИ. 2002. № 1. С. 80–90, 110–112; La Révolution française: de l'historiographie sovietique à l'historiographie russe, «changement de jalons» // Cahiers du monde russe. 2002. N 2/3. P. 449–462; Французская революция в исторической памяти российской интеллигенции (конец XVIII — начало XX вв.) // Российская империя: стратегии стабилизации и опыты обновления. Воронеж, 2004. С. 201–213; «Слух, который нашептала история»: янсенизм и Французская революция (историографический аспект) // ФЕ. 2004. М., 2004. С. 39–55; «Королевское самодержавие» во Франции: история одного мифа // ФЕ. 2005. М., 2005. С. 259–293.
4
Подробнее см.: