Конечно, король мог прибегнуть к крайнему средству – лично прийти на заседание Парижского парламента, самого влиятельного в стране, и в присутствии монарха закон подлежал регистрации без прений. В провинциальных парламентах тем же правом обладали представители короля – интенданты. Однако судейские могли внесением поправок в уже зарегистрированный документ или принятием инструкций по его применению фактически утопить тот в бесконечной волоките. И король ничего не мог с этим поделать. Власть абсолютного монарха во Франции на деле отнюдь не была абсолютной.
В случае с реформами Машо оппозиция парламентов получила поддержку со стороны церкви, которой тоже не хотелось лишаться иммунитета от налогов. После трех лет препирательств правительство вынуждено было пойти на уступки духовенству и в 1751 году подтвердило его привилегии в налоговой сфере. Таким образом, хотя Машо все же добился введения двадцатины, его успех был во многом обесценен тем, что налог лишился своего принципиального преимущества – всесословности. В 1754 году король под давлением оппозиции и вовсе отстранил Машо от руководства финансами, после чего этот налог, задуманный как принципиально новый и справедливый, был дополнен всевозможными изъятиями для привилегированных, что во многом лишило его изначального смысла.
«Революция Мопу»
Не считая более Революцию неизбежной и предопределенной, историки сегодня тщательно анализируют путь, которым Франция пришла к ней, обращая особое внимание на те «развилки», где страна могла выбрать иную дорогу и тем самым избежать ожидавших ее страшных потрясений. Одной из таких важнейших «развилок» считается судебная реформа, проведенная канцлером Рене Николя де Мопу в 1770–1774 годах.
Устав от бесплодных попыток преодолеть обычным путем упорное сопротивление парламентов и провести перераспределение налогового бремени, Людовик XV и его министры решили устранить сам корень проблемы – ликвидировать парламенты. Возглавлявший французскую юстицию канцлер Мопу в глубоком секрете подготовил и в 1770 году стремительно осуществил реформу по замене этих опостылевших короне учреждений новыми судами, члены которых получали свои должности посредством назначения, а не покупки. Вместо существовавшей в парламентах практики поборов с участников процессов новые судьи должны были получать постоянное жалование. Реформа Мопу, или, как ее называли за радикальность, «революция Мопу», считается образцовой по четкости и быстроте проведения. Одним ударом прежняя судейская аристократия была лишена прежних полномочий. Ей не оставалось ничего иного, как исходить желчью, чем она и занялась, развернув ожесточенную памфлетную кампанию против правительства. Но у короля и министров хватило выдержки не реагировать на волну пасквилей, поднятую бывшими советниками парламентов, и она постепенно стала сходить на нет. Реформа Мопу избавила центральную власть от наиболее сильного противника любых нововведений. Ожидалось, что теперь необходимые налоговые реформы пройдут беспрепятственно, так как главная препона с их пути устранена, но… 10 мая 1774 года Людовик XV скоропостижно скончался от оспы.
Взошедший на трон внук покойного короля, 20-летний Людовик XVI не имел ни малейшего представления о том, как вести государственные дела, поскольку дед его к ним не допускал. Однако молодому королю очень хотелось заслужить любовь подданных, а потому, прослышав, что канцлера Мопу и его реформу очень ругают, он немедленно эту реформу отменил, а канцлера отправил в отставку. Тому ничего не оставалось, как заметить: «Я выиграл для короля процесс, продолжавшийся триста лет. Но если он хочет его проиграть, это его право». Одним росчерком пера юный монарх вернул на политическую арену самого опасного и могущественного противника модернизации государственного строя.
Цена независимости США
Очень скоро Людовику пришлось пожалеть о своем безрассудном альтруизме. В последующие полтора десятилетия его министры Анн Робер Жак Тюрго, Шарль-Александр де Калонн и Этьен-Шарль Ломени де Бриенн с большей или меньшей степенью радикальности пытались обновить финансовую систему и ликвидировать налоговые привилегии двух первых сословий. Однако все их попытки модернизировать фискальную политику государства наталкивались на упорное сопротивление привилегированных сословий, которое возглавляли восстановленные королем парламенты.