Некоторые высокородные дамы обучались читать и писать — но то были лишь немногие счастливицы. В XIII веке Филипп Наваррский считал, что в целом женщин
«не следует учить писать или читать, если только они не собираются стать монахинями, ибо из такого знания проистекает много вреда. Ведь тогда мужчины осмелятся посылать им письма, в коих под видом песен, либо стихов, либо историй будут делать им недостойные предложения, которые ни за что не рискнули бы передать изустно или сказать вслух. И по наущению дьявола они вскоре вздумали бы читать эти письма или — что еще хуже — отвечать на них».
В тот век, когда происхождение и право наследования являлись вопросами первостепенной важности, от женщин прежде всего ждали моральной безупречности, и образцом для подражания ставили непорочную Деву Марию. Но так как женщины происходили от Евы, совершившей первородный грех, и, следовательно, могли с большей легкостью поддаться соблазну, чем мужчины, им требовалось тщательно оберегать свою репутацию. Тема нестойкости женщин была весьма популярна. «Всюду, где ты видишь красивое лицо, найдешь много грязи под кожей». Тот же парижский аноним заметил также, что
«всякое доброе качество пропадает в женщине, чья девственность или целомудрие не соблюдены. Женщины разумные избегают не только греха как такового, но даже и видимости греха, чтобы сберечь свое честное имя. Итак, вы видите, какие опасности подстерегают честь женщины, а также и рода ее мужа, и ее детей, когда она рискует навлечь на себя подобные порицания».
Церковь учила, что половые отношения предназначены прежде всего для произведения потомства, а не для наслаждения, а потому допустимы только в браке. Измена рассматривалась как серьезное прегрешение, особенно со стороны жены, потому что это нарушало чистоту крови в роду ее мужа. В 1371 году автор «Книги о рыцаре де ла Тур Ландри» настаивал, что «когда женщины влюбляются в женатых мужчин, они хуже шлюх из борделя, а знатная женщина, имеющая средства для жизни и все же заводящая себе любовника, делает это сугубо ради плотской похоти». Муж, обнаруживший измену жены, имел законное право убить ее.
Разумеется, многим женщинам удавалось выйти за рамки условностей. Многие самостоятельно управляли фермами, мастерскими или лавками, распоряжались большими поместьями. Бывали даже женщины-врачи. Некоторые писали книги. А королевы, в силу высокого брачного статуса, могли добиться политического авторитета и значительной власти. Изабеллу наверняка воспитывали так, чтобы она точно усвоила, чего ждут от нее как от дочери и от жены, и у нее перед глазами был пример матери, которая сама являлась правящей королевой.
Изабелла появилась на свет в самом блестящем королевском доме Европы. Его слава была добыта преимущественно стараниями французских королей XIII века, которые в 1297 году увенчались канонизацией ее прадеда Людовика IX, одного из величайших монархов средневековья. Ее дед, Филипп III, слабый, заурядный человек, сумел лишь поддержать на прежнем уровне достижения Людовика, признанного святым, но дело продолжил его сын, в 1285 году в возрасте семнадцати лет взошедший на трон под именем Филиппа IV. Он многое добавил к престижу французской монархии: расширил границы королевского домена, основал Генеральные Штаты, которые возникли из парижского Parlement (парламента), и централизовал административную систему страны.
В 1284 году Филипп весьма удачно женился на одиннадцатилетней Жанне, королеве Наваррской, унаследовавшей трон этого королевства в младенчестве [3]. Присоединение Наварры и принадлежащих Жанне графств Шампань и Бри еще больше укрепило могущество Филиппа.
Филипп IV был «весьма видным мужчиной» {17} , и именно за поразительную внешность его прозвали Красивым. Очень высокий и крепко сложенный, он обладал холодным, расчетливым умом и безжалостным характером. Однако в его характере имелись также черты аскетизма: под дорогим бархатом и мехами он ради умерщвления плоти носил рубашку из грубой шерсти, и даже регулярно бичевал себя монашеской плетью по указаниям своего духовника. Те, кто знали его лично, находили упорный взгляд, долгое молчание и необъяснимые настроения короля малоприятными. «Он не человек, не зверь — он статуя», — так говаривал епископ Памье.
Как правитель Филипп был авторитарен, деспотичен, деятелен. Подданные его боялись. Он решительно защищал королевские привилегии и был одержимым приобретателем богатств. Ему постоянно не хватало денег, и он зачастую прибегал к очень жестким мерам, чтобы их добыть. Он обобрал проживающих в его владениях евреев, реквизировав огромные суммы, конфисковал значительную часть имущества ломбардских банкиров, обложил тяжелыми налогами церковь, продавал титулы людям незнатным и несколько раз проводил понижение качества монеты. Его дочь Изабелла впоследствии унаследовала и эту одержимость деньгами, и эту скупость.
Мать Изабеллы, Жанна Наваррская, не слыла красавицей: полная и невзрачная, лицом она напоминала мавританку. Тем не менее она была достойной, благочестивой и умной женщиной, способной самостоятельно управлять делами своего королевства Наварры и других владений, хотя тактично приняла проведенные ее мужем во Франции реформы как образец для собственной системы администрации. Дважды и с большой энергией она успешно защищала свои территории, сперва от происков графа Барского, потом — против соединенных сил Арагона и Кастилии. В 1298-1299 годах королева вместе со своей матерью Бланш д'Артуа и вдовствующей королевой Франции Марией Брабантской активно включилась в дипломатические переговоры по поводу обручения ее дочери Изабеллы.
Однако обычно Жанна, поглощенная частыми беременностями и родами, предпочитала не вмешиваться во французскую политику и ограничивала свое влияние домашней и интеллектуальной сферами. В 1304 году она основала в Париже Наваррский коллеж, известный также как «Отель королевы Жанны» (Hotel de la Reine), ставший культурным центром процветающего университета столицы. Когда Филипп отправлялся в очередную из своих частых поездок но провинциям Франции, Жанна неизменно сопровождала его. Они были любящей парой, по меньшей мере, с ее стороны, так как выросли вместе в Венсеннском замке: мать Жанны сочла правильным отдать свою дочь, лишившуюся отца, под покровительство короля Франции.
Жизнь и деятельность матери, по-видимому, оставили заметный отпечаток в сознании Изабеллы; она унаследовала многие из ее способностей и, возможно, старалась подражать ее примеру во взрослой жизни. Она, несомненно, узнала от Жанны, чем может отличиться женщина в обществе, где господствуют мужчины.
3
Вот еще один случай замужества до канонического возраста (см. также ниже о Бланке Бургундской, об Элеоноре Кастильской и о замужестве дочери Изабеллы). Королева Наварры могла унаследовать королевство после отца и править самостоятельно, так как на юге Франции «салическое право» не действовало, и женщины пользовались большими правами. (Прим. перев.)