– Если хотите, можем вместе по Москве погулять. – Геннадий посмотрел на Марию. В его каштановых глазах светилась доброжелательность. – Я, конечно, мало что тут знаю, но ориентируюсь вообще-то везде хорошо. Что захотим, все найдем.
– Спасибо, – улыбнулась Мария. – Я с удовольствием прогуляюсь с вами по Москве.
Татьяна Дмитриевна взглянула на нее с легким удивлением, но тут в дверях показались Ольга и Герман со спящим Митей на руках, и она ушла провожать их к воротам.
– Вы правда не против со мной Москву посмотреть? – спросил Геннадий.
– Но зачем я стала бы говорить неправду? – удивилась Мария.
– Тогда скажите свой телефон, ладно? Я позвоню, и договоримся. Я прямо завтра позвоню, – с детской какой-то поспешностью добавил он. – Устроюсь только – и сразу.
– Вы еще не знаете, где будете жить? – уточнила Мария.
– Это я разберусь, не беспокойтесь. Говорите, я записываю.
Он достал из кармана телефон, записал номер, который она ему продиктовала. Номер был парижский – сообщать всем, кто мог ей позвонить, что у нее некоторое время будет московская телефонная карта, Мария находила слишком хлопотным.
– До звонка, – сказал Геннадий. – Я тоже пойду. Герман Тимофеевич меня до электрички обещал подбросить.
Он пошел по аллее к воротам. Мария смотрела ему вслед. Он шел чуть вразвалочку, как моряк. Или как охотник? Может, он правда охотник и именно так ходит по тайге? Смотреть, как он идет, было приятно.
У самых ворот Геннадий обернулся. Он не помахал рукой, не произнес ни слова – просто остановился и посмотрел на Марию. Даже издалека видны были его блестящие конские глаза. Впрочем, может быть, ей это просто показалось.
Глава 6
– Теряюсь я с вами, Марья Дмитриевна. Теряюсь и робею.
Гена подал ей руку, и они спустились по лесенке к самой воде Патриарших.
– Но почему? – спросила Мария. – Может быть, вам не надо называть меня по отчеству? Вероятно, это вас и смущает. А мне это, уверяю вас, совсем не нужно. Я к такой торжественности не привыкла.
– Да я-то привык. – Улыбка у него была открытая и такая же обаятельная, как взгляд. – Я же валенок сибирский. У нас не принято взрослого человека без отчества звать, неуважительно это. А теряюсь я с вами не потому.
– Но почему же?
– Человек вы особо тонкий. Поневоле подумаешь: то ли я сказанул, обидел, может?
– Вы ничем меня не обидели, – улыбнулась Мария. – Оставьте эти мысли, Гена. Мне очень легко разговаривать с вами и видеть с вами вместе Москву. Знаете, я приезжаю уже в третий раз, но только теперь мне кажется, что я начинаю немножко привыкать к ней. Папа рассказывал мне о Москве, но увидеть самой, конечно, совсем другое.
– Это да, – согласился Гена. – Я вот, например, от Москвы тоже робею, почти как от вас. Как-то вроде бы суетиться начинаю, сам замечаю даже. Но нравится она мне, Москва! Размах, свобода. Кажется, все у тебя получится. Конечно, иллюзия это.
– Но почему же иллюзия?
– А что я такого уж особенного могу, если вдуматься? Что и все. И у всех, наверное, голова кружится, когда первый раз в Москву попадают. А потом максимум что у большинства выходит – охранниками устроиться.
– Да, в Москве как-то много охранников, – согласилась Мария. – Мне это странно. Где только есть какая-нибудь дверь, там сидит возле нее взрослый мужчина или даже молодой. Но что же он думает о своем будущем?
– О будущем у нас вообще мало кто думает, – усмехнулся Гена. – Не привыкли.
– Почему?
– Такая жизнь была. Да и теперь осталась.
– Извините.
– За что? – удивился он.
– Я не должна оценивать здешнюю жизнь. Ведь я ее совсем не знаю. И вообще, оценивать человеческую жизнь со стороны – это очень холодно и нехорошо. Это можно только сердцем делать, я думаю.
Гена засмеялся.
– Так ведь, Марья Дмитриевна, никакого сердца не хватит, – сказал он. – На всех-то! Говорю же, тонкий вы человек. Не устали?
– От чего? – не поняла Мария. – От того, что тонкий человек?
– Что с утра с самого гуляем. У меня и то ноги уже гудят, представляю, как у вас.
– Нет, ничего, – покачала головой Мария. – Я люблю ходить пешком. Наверное, это у нас семейное. Таня тоже любила, когда была моложе. И Нелли, средняя наша сестра, говорит, что они с мужем уже половину Израиля пешком обошли. Но мне кажется странным гулять одной, и я рада, что вы составили мне компанию.