«Еще одну большую проблему представляли жители деревни. Они нуждались в помощи и защите. И мы со своей стороны сделали для них все возможное – и насколько возможно. Даже в плане снабжения продуктами эти люди по большей части зависели от нас».
И здесь партизаны отобрали у мирных жителей почти все. В деревне остались только старики, женщины и дети, все взрослые мужчины были мобилизованы в 9-й Словенский корпус. И снова бойцы 10-й флотилии MAS должны были заботиться о мирном населении – на этот раз словенском, фактически помогая семьям своих врагов.
Морские пехотинцы начали проводить разведку и патрулирование вокруг деревни, чтобы проверить настойчивость противника и ознакомиться с местностью. Также это должно было продемонстрировать противнику присутствие в районе свежих и хорошо мотивированных войск. В первые несколько дней не происходило ничего особенного, кроме пары небольших перестрелок, но уже 12 января ситуация начала меняться к худшему.
Зарини пишет:
«В тот день мы выполняли свои обычные задачи, но что-то изменилось – у противника явно наблюдалось какое-то движение. Наши дальние патрули подвергались сильному обстрелу из автоматического оружия. Особенно напряженной была перестрелка на дороге к Казале Немчи. Мы отвечали сильным огнем, были направлены отделения поддержки. Перестрелки обычно длились не очень долго, но были частыми и очень интенсивными».
На следующий день патруль «добровольцев Франции» вышел из деревни с целью поискать продовольствие. Рассказывая об этом событиии, Карло обращается к рукописи Кальчинелли:
«Мы организовали фуражирский патруль. Как всегда, главной силой нашей маленькой экспедиции стал 2-й взвод «добровольцев Франции», усиленный парой отделений из 3-го взвода и легким 45-мм минометом. Командиром группы стал лейтенант Вальбуса, который командовал 1-м взводом. Также с нами был сержант Самбугаро со своим грозным пулеметом. Для продуктов мы взяли с собой длинную и низкую словенскую тележку, в которую при необходимости можно запрягать лошадь, но лошадей в Тарнове не было».
Спустя полчаса патруль попал под сильный обстрел. Клаудио Убиццо был ранен разрывной пулей в руку, и его положили на тележку. Лейтенант Вальбуса выпустил белую ракету, запрашивая помощь, и на противника обрушился огонь 81-мм минометов. Из Тарновы быстро подошли подкрепления, и патруль смог благополучно вернуться. Партизаны явно подняли ставки, это был признак, что назревает что-то важное. В последующие дни интенсивность перестрелок вокруг деревни усилилась, и выстрелы уже достигали бункеров оборонительного периметра. У противника появилось и тяжелое оружие.
Это ухудшение ситуации описывает Зарини:
«Сначала все было как раньше, потом мы столкнулись с очень неприятным фактом: нам перестали подвозить снабжение. Возникло пугающее подозрение, что дорога перерезана. Мы направили патрули, чтобы выяснить это, но они попали под сильный обстрел, едва покинув периметр. Вечером вышли другие патрули, и также попали под обстрел. Сомнений не было: партизаны пытаются окружить нас. Мы не знали, насколько велики силы противника, знали только, что их достаточно, чтобы окружить нас, судя по масштабам их маневров».
Зарини был прав в своей оценке ситуации. Фактически весь 9-й Словенский корпус был задействован в хорошо спланированной широкомасштабной операции по окружению итальянского гарнизона в Тарнове и последующему его уничтожению. Все дороги были перерезаны, чтобы предотвратить подход итальянских подкреплений. Финальный штурм Тарновы должна была провести опытная бригада «Сречко Косовел» (19-я словенская), имевшая в своем составе около тысячи бойцов - в 5 раз больше окруженных итальянцев. Этот план не оставлял окруженным никакой возможности спастись.
18 января ситуация значительно ухудшилась. Батальоном «Фульмине» командовал лейтенант Элео Бини, заменивший раненого Орру. Обеспокоенный усилением партизанской активности вокруг Тарновы, он запросил подкрепления из Гориции. К несчастью из-за сильного холода (-15 Сo) радиосвязь работала плохо, и просьба о подкреплениях не была получена в Гориции. К тому времени морские пехотинцы батальона «Фульмине» уже ожидали худшего. Вечером началась сильная снежная буря, заметавшая бункеры и затруднившая связь между секторами обороны. Однако, боевой дух был по-прежнему высок.