Даже если найдётся метрика, всё равно удочерить девочку мне не позволят, слишком для этого молод, а без такого документа никто не разрешит забрать Люси с собой, да и что она будет делать в Америке? Опять жить с нянькой? А как её потом забрать в Союз? Мама-то против не будет, у неё сердце большое и для маленькой девочки местечко найдётся. Я свою маму знаю, но знаю и те препоны, что стоят на этом пути. Где-то на краю сознания мелькает подленькая мыслишка: «Вот поехал бы другой дорогой, и проблем бы не было!» Сердито хмурюсь и прогоняю эту мысль прочь.
Дверь открывается, и Катерина, приложив палец к губам, чуть слышно произносит:
— Тс-с! — после чего пропускает меня в свою комнату и тихо говорит: — Она спит. Я искупала её и накормила. Девочка совсем ослабшая, где она живёт?
— На улице, Катя, на улице… Мать была проституткой, снимала квартиру. Два месяца назад пропала с концами, и хозяйка выставила Люси за дверь. Я сегодня случайно на девочку наткнулся и бросить не смог. Извини, что доставляю тебе беспокойство. Завтра найду няньку, сниму квартиру и заберу девочку. Пусть она побудет у тебя до утра? — смотрю на Люси, спящую в кровати Катерины. Девочка свернулась в маленький комочек и почти незаметна под одеялом.
— Михаил Григорьевич! Миша… не надо няньку! Пусть Люси живёт у меня. Хоть какая-то отрада у меня будет на старость лет. Ты же знаешь, у меня дочка была, но не уберегла я её. — Катерина всхлипывает, а я замираю в растерянности.
— Катя, подумай своей головой, ты же рассудительная женщина. Ты молодая, видная, ещё и замуж выйдешь, и своего ребёночка родишь. А что тогда с Люсей делать станешь? Девочка совсем чужая, зачем она тебе? Опять на улицу? — вздыхаю, понимая состояние женщины. Муж Катерины вначале служил у атамана Краснова, затем у Деникина, погиб в двадцатом году, едва успев эвакуировать молодую жену с грудным ребёнком в Константинополь. Но дочь в эмиграции заболела тифом и умерла, вокруг незнакомые люди, она и замкнулась в себе. А тут ребёнок беспомощный, вот и всколыхнуло Катерину.
— Да что Вы такое говорите! Как можно такую кроху на улицу выставить? И замуж я больше не собираюсь, вместе с Петром Тимофеевичем и моя любовь умерла. Не нужен мне больше никто! А Люся мне вместо дочки будет! — Катерина наклоняется и поправляет одеяло, при этом смотрит на Люси так, что у меня в горле комок встаёт и нос подозрительно щиплет. Видел я такой взгляд. У моей мамы. Ладно, завтра на свежую голову поговорим серьёзно. Чувствую, что сегодня разговора не получится, Катерина от Люси глаз не отводит.
Вот так и появилась у меня «младшая сестрёнка». До Люси я вообще с детьми дела не имел, за исключением своего детства, но это совсем другое. Сестёр и братьев у меня никогда не было, даже двоюродных, за неимением дядек и тёток, своих детей тоже завести не удосужился. Зато сейчас сполна наслаждаюсь этим «счастьем». Обвыкнув на новом месте, Люся, а мы так стали звать нашего «приёмыша», превратила мою размеренную жизнь в нескончаемый фейерверк и праздник.
Сама мадам Бишоп отнеслась к появлению новой «жилицы» безразлично, она в последнее время совсем сдала и почти не покидает своей комнаты. Старушке оставалось уж недолго жить, и все вокруг это понимают. А вот её компаньонка Полин попыталась «взбрыкнуть», мол, она не потерпит детского шума и гама и категорически против того, что горничная решила приютить ребёнка своей умершей подруги. Так мы решили «залегендировать» появление Люси у Катерины.
На что мне пришлось напомнить этой мегере, что по договору найма я имею право пользоваться роялем и проводить свои репетиции в холле. Если это тоже «громко и шумно», то я готов съехать на новое место жительства после возвращения мне задатка, уплаченного вперёд. А репетировать действительно приходится много и каждый день. Объём перевода — колоссальный, пятьдесят песен за полгода. Да ещё и литературно обработанных, и положенных на ноты. Менять музыку в угоду стилистики я не собираюсь, вот и «шлифую» слова песен с утра до вечера.
Возвращать задаток Полин не захотела, но для «компенсации расходов» за дрова и воду пришлось отдать шестьсот франков за полгода вперёд. Деньги для меня смешные, но вот вымогателей терпеть не могу. Кстати, метрики Люси нашлись и за сто франков вернулись к своей законной хозяйке. В самом начале февраля Катерина официально удочерила Люсю, в этом нам поспособствовали Лопато и Анатра, без их связей эта канитель растянулась бы на весь год, а нас уже время поджимало, так что тысячу франков для «смазки» ржавого механизма французской бюрократии отдал без звука.