Историограф Карла VI, описывая движение тюшенов[124], этих «врагов духовенства, дворянства и купцов»[125], указывает, что один из вождей восставших, некто Пьер де ла Брюйер, отдал приказание убивать немедленно каждого человека, «не имеющего грубых, мозолистых рук и выглядящего по своим манерам, одежде и языку (богатым) горожанином или дворянином»[126].
Представители дворянской историографии очень интересуются крестьянскими и городскими восстаниями не только во Франции, но и во Фландрии и Англии. И интересуются потому, что в их представлении эти восстания, как и восстания внутри самой Франции, угрожали французскому дворянству в такой же степени, что и дворянству Фландрии или Англии. Но они не только признают действенную силу этих движений: они говорят о влиянии восстания Уота Тайлера и многочисленных восстаний фландрских городов на народные движения во Франции в 80-х годах XIV в. Они рассматривают восстания французского крестьянства и французских городов как звенья в целой цепи выступлений низших слоев против высших, выступлений, охвативших сразу множество городов в нескольких странах и крестьянские массы.
Характеристика восстания Уода Тайлера в хронике Фруассара красноречиво говорит о том, какой страх оно вселило в умы не только английских дворян, но и французских: «Англия, — пишет Фруассар, — была на краю неминуемой гибели, и ни одно королевство, ни одна страна не находилась когда-либо в такой большой опасности и не (подвергалась) такому риску, как это произошло теперь»[127]. И далее: «Если бы они[128] пришли к согласию между собой, они уничтожили бы всех дворян в Англии, а затем и в других странах»[129]. Самих же восставших Фруассар постарался обрисовать в самых черных тонах. Об Уоте Тайлере он говорит, что это был «злой парень, пропитанный насквозь ядом»[130]; о Джоне Болле — что это «сумасшедший английский пастор», который «за свои безумные речи угодил в тюрьму архиепископа Кентерберийского»[131], о восставших в целом — что они «злые люди»[132], которые вели себя, «как неистовые и бешеные»[133]. По поводу причин восстания он заявляет, что восставшие действовали «из зависти против богатых и знатных людей»[134]. И что: «по крайней мере три четверти этих людей[135] не знали, ни чего они требуют, ни зачем они идут, но следовали друг за другом точно так же, как животные и как некогда делали пастушки[136], которые говорили, что идут завоевывать святую землю, а затем все это превратилось в ничто»[137]. Хронисты подчеркивают, что восстания во Фландрии и восстание Уота Тайлера оказывали прямое воздействие на французский народ. Историограф Карла VI, начиная свое повествование о городских восстаниях во Франции в 1380–1382 гг., говорит, что «почти весь народ Франции был охвачен яростью, возбужденной, как гласила всеобщая молва, посланиями фламандцев, которых (в то время) охватила зараза подобного же мятежа, а также и примером англичан, которые в тот же период восстали против короля и знати…»[138].
Этот хронист, по его собственным словам, был очевидцем восстания Уота Тайлера, так как находился в то время в Лондоне по делам аббатства Сен-Дени. Он рассказывает, что когда стал выражать свое возмущение поведением восставшие то какой-то человек сказал ему в ответ: «Знайте, что в королевстве Франции произойдут вещи еще более ужасные и в очень скором времени»[139]. Восставшие под руководством Уота Тайлера, как говорит Фруассар, «прочно основывались на примере гентцев и (других) фламандцев, которые восстали против своего сеньора, и в том же самом году парижане[140] поступили так же…»[141]
В глазах представителей дворянской историографии особенно велика была опасность для господствующего класса в период 1380–1382 гг., когда одновременно с восстанием во Фландрии в самой Франции — и на севере и на юге — восставали и города, и крестьянство. Вообще волнения во Фландрии в течение XIV в. почти не прекращались, что делало Фландрию постоянным объектом для военных экспедиций французского дворянства. В «Больших хрониках» все время попадаются разделы, озаглавленные так: «О французском войске, которое вернулось из Фландрии» — и часто с таким добавлением: «ничего не достигнув».
124
О толковании термина «тюшены» см.