Походы французских дворян в XIV в. были многочисленны и разнообразны, В это время еще имели место крестовые походы против «неверных», о чем Фруассар пишет немало, указывая, в частности, что отряды крестоносцев почти сплошь состояли из французских дворян. Лишь изредка упоминаются английские, немецкие и иные рыцари. Постоянным объектом для походов французского дворянства становится в это время Пруссия. Например, по словам Фруассара, Гастон де Фуа и сеньор де Бюш в период Жакерии явились в город Mo с целью «освобождения знатных дам», только что вернувшись из похода в Пруссию[207]. После очередной неудачи французских рыцарей в Шотландии (1385 г.), куда они неоднократно в течение Столетней войны являлись в качестве «союзников», часть рыцарей направилась прямо морем в Пруссию[208]. Военную силу французского дворянства, как отмечает Фруассар, используют в своих политических интересах и богатые города Северной Италии, и папа римский, и король Арагона, и венгерский король, и византийский император. Папа использовал французских рыцарей, в частности представителей знатного рода де Куси[209], в борьбе с флорентийцами, пизанцами и миланским герцогом; венгерский король и византийский император — для борьбы с турками; принц Генрих, будущий король Кастилии Генрих II, — в войне против своего брата Педро Жестокого.
Крестовый поход в Северную Африку (1390 г.), финансируемый Генуей, которая преследовала в этом деле торговые интересы, собрал особенно много участников. Генуя предлагала и другим странам принять участие в этом походе, но основная масса рыцарей пришла из Франции. Фруассар пишет, что французскому королю пришлось даже отдать следующее приказание: никто не должен покидать пределы Франции без разрешения на то короля, ибо король опасался, что во Франции почти не останется рыцарей и оруженосцев[210]. Когда был объявлен поход в Венгрию (в 1396 г.) против турок, то, как пишет Фруассар, к месту сбора прибыло огромное число рыцарей, которые норовили поступить на службу к кому-нибудь из сеньоров, руководивших походом. Но сеньоры очень многим из них отказали (ведь надо было брать на себя расходы по их содержанию), и эти рыцари вынуждены были остаться, ибо «чувствовали себя не в состоянии выдержать (столь) большие расходы»[211].
Грабительские цели этих «доблестных воинов» Фруассар считает в порядке вещей, так как подобная цель ничуть не умаляла, а на деле даже часто только увеличивала силу удара мечей и личную храбрость рыцарей, что для Фруассара являлось основным. Война — душа рыцарства, а с другой стороны, война обязательно должна была доставлять наживу, добычу. Ни в каком ином плане война среди истинных рыцарей не мыслилась. И возмущение французских рыцарей бедностью и суровостью Шотландии, куда они прибыли в качестве «союзников» (1385 г.), звучит в изложении Фруассара как вполне законное и справедливое[212]!
Фруассар рассказывает, как адмирал Жан де Вьенн, руководивший экспедицией, всячески старался их утешить[213]. Между тем официально цель похода заключалась в том, чтобы совместно с шотландцами (Шотландия находилась почти все время в состоянии войны с Англией) воевать против англичан. В результате экспедиции шотландцам «французы принесли больше ущерба, чем англичане…»[214]. Это слова самих шотландцев, которые приводит Фруассар, а выше он говорит также о недовольстве шотландцев появлением французских рыцарей: «Какой дьявол привел их (сюда)? Разве мы не смогли бы сами как следует вести войну против англичан без них? Ничего мы хорошего не достигнем, пока они будут здесь… Они тотчас же загубят и поглотят все, что есть в стране; они причинят нам больше вреда, зла и убытков, если мы согласимся на их пребывание здесь, чем причинили бы англичане…»[215]. Но Фруассара подобные заявления мало трогают. У него на это свой ответ. Шотландцы, говорит он, «поносили их, как только могли, подобно людям грубым и бесчестным, каковыми они и являются»[216]. И далее: «…в Шотландии они[217] не встретили ни одного порядочного человека, и все они[218] подобны дикарям, которые не способны ни с кем быть в мирных отношениях, и очень они завидуют чужому добру и боятся, как бы не потерять своего, ибо страна их бедна»[219].